Краткая История Тьмы
Шрифт:
Спросила она у Кокосова.
— Да, — ответил он. — Очень… Сколько стоит?
— А, нисколько. Три тысячи.
— Ох ты… — покачал головой Кокосов.
— Да это почти даром, — сказала Татьяна. — Такие вещи гораздо дороже стоят.
Зимин достал деньги, передал Татьяне.
Кокосов разглядывал оружие.
— Сейчас ножны притащу, — Татьяна отправилась в соседнюю комнату. — Ножны бонусом пойдут.
Зимин снова ткнул Кокосова в бок и указал мизинцем под потолок. Кокосов задрал голову.
— Ой… Это… Это он?
— Вечер чудес и откровений продолжается, — объявил Зимин. — Как тебе эта штучка?
Почти под потолком на вбитых в стену гвоздях висел меч.
Зимин ловко запрыгнул на верстак, сорвал оружие, спрыгнул обратно. Протянул меч Кокосу.
Тот взял. Трясущимися руками.
— Все как надо, — сказал Зимин. — Эфес, клинок, все настоящее. Кашалот и морской змей. С позолотой. Испанская сталь. По–моему, семнадцатый век.
— Откуда?!
— А кто ее знает, — пожал плечами Зимин. — Она не говорит. Я пытался купить, она не отдает. Попробуй.
— Что?
— Меч. Когда еще такой попробуешь?
— Как?
Зимин достал из кармана платок. Мятый. Заскорузлый.
— Я подкину, а ты руби, — велел он.
— Я не умею, — попятился Кокосов. — То есть я никогда…
— Тогда просто держи! Из ножен то вытащить сумеешь?
Из ножен Кокосов меч вытащить сумел. Лезвие золотисто блеснуло, Кокосов выставил клинок перед собой.
— Ну, лови.
Зимин подкинул платок.
Тот был грязен и тяжел, упал на лезвие неприличным комком, и меч легко разрезал материю пополам.
— Благородная сталь, стоячие носки. Азия–с…
Зимин отобрал меч у Кокосова, убрал в ножны.
— Тань, ты где там? — позвал Зимин.
Никто не ответил.
— Тань! — рявкнул Зимин. — Мы ко мне пойдем! Заходи!
Зимин положил меч на плечо и направился к выходу. Кокосов за ним.
Книги шепота
— Па!
Зимин открыл замок, толкнул дверь, и они вступили во мрак прихожей, в запах старости и нужных вещей.
— Свет, как всегда, не горит, — сказал Зимин. — На лампочку денег жалко.
Бум. Что то деревянно прошумело, Зимин ругнулся.
— Это удочки, — пояснил он. — Упали. Свет, как всегда, не горит, удочки, как всегда, падают. Традиция. Па!
Тишина.
— Нам прямо, — сказал Зимин.
Они продвинулись через пыльную пещеру прихожей и оказались на кухне.
— Па! Ты где?
Зимин оглядел привычный порядок, царящий в помещении. Блестящий белый холодильник, блестящую плиту. Чайник с черными газовыми подпалинами. Вереницу засохших лещиных плавательных пузырей на газовой трубе. Консервную банку для горелых спичек, прикрученную к батарее. Табуретку с обмотанными изолентой ножками. Переводные картинки, Зимин сам их наклеил на холодильник, в двенадцать лет.
— Золотые рыбки? — Кокосов указал на переводки.
— Они.
— А почему голубые?
— Хранились в коробке с гуашью, впитали краску. Так и наклеил. Крепко получилось, до сих пор не отодрались. Интересно, где отец? Опять куда то ушел, наверное…
Зимин заглянул в холодильник.
Пусто. Совсем. Старая сушеная рыба, голавль, большой и вонючий, со страшными расшеперенными плавниками. Шереспер.
— Холодильник пустой, — заметил Кокосов.
— Видимо, не работает, — ответил Зимин. — Ладно, пойдем в мою комнату.
Они вышли из кухни и начали пробираться в комнату Зимина. С трудом, поскольку коридор оказался заставлен коробками с непонятно чем, причем заставлен от пола до потолка, приходилось протискиваться почти по стене.
В комнате было светло, шторы раздернуты, пыль. Книжные полки, диван, рабочий стол. Батареи выкрашены в желтый.
— Отец сюда не заходит, — пояснил Зимин. — Он только у себя сидит, а тут все по–моему. Все осталось, как было. Смотри.
Зимин указал на стол.
Старинный ученический стол, с давно съеденной полировкой, с обломанными ручками, с надписями, вырезанными в древесине. В центре стола печатная машинка.
— Не «Ундервуд», конечно, но тоже, — Зимин погладил машинку. — Фамильная. У меня бабушка машинисткой была, это ее. Я с детства привык к звуку клавиш. Сам что то клацать пытался. Я до сих пор каждую книгу здесь начинаю. А потом уж на компьютере. А это плоды трудов.
На стене над столом висела самодельная деревянная полка, собранная из грубых слабоструганых досок. На полке стояли книги. Четырехтомник. И еще одна, пятая, которая тоже выглядела самодельно. Кокосов сделал вопросительное лицо.
— Это черновик, — пояснил Зимин. — То есть не черновик, а вполне себе законченный роман. Мой дебют, можно сказать. Я сочинял его два года, почти каждый вечер. Мои друзья ходили в клубы, в походы, вообще… Они развлекались, жили полной жизнью. А я как папа Карло, между прочим. И зимой и летом. Летом еще на стройке, кстати, работал, чтобы принтер купить. Когда я закончил школу, я закончил и роман. Купил билет и отправился в Москву, бродить по издательствам.
— И?
— Рукопись отвергли. Это само собой.
— Двенадцать издательств? — спросил Кокосов.
— Нет, не двенадцать, всего два. А в третье взяли.
Кокосов сощурился, вглядываясь в корешки книг.
— «Место Снов»? — спросил Кокосов. — Интересно как…
— Ага. Так она называлась в первоначальном варианте. Редактору показалось, что не слишком фэнтезийно, а как то… С претензией, что ли. Поэтому поменяли название на «Зима в небывалой стране». Редактору показалось, что в этом есть игра.
— Она на самом деле есть, — сказал Кокосов.