Краткий философский словарь
Шрифт:
Для христианского миросозерцания характерно противопоставление вечности и времени, трансцендентного (запредельного) и имманентного (внутренне присущего миру), Бога и мира. Христианская вера как бы обесценивает историю как исключительно связь событий во времени, ибо не в ней, а за ее пределами находится смысл человеческого существования. С другой стороны, человеческое земное существование наполнено символами (вехами истории) сотворения мира, первородного греха, искупления, второго пришествия Христа и явленного в нем спасения. Только в результате осуществления всех этапов земного бытия человека с помощью церкви реализуется конечная цель истории – спасение каждого человека, слияние времени и вечности.
С точки зрения «прогрессистской» концепции, человечество внутренне едино в своих истоках и сущности, поэтому
В XX в. получили распространение концепции, сторонники которых видят определяющие факторы единства исторического процесса в развитии науки и техники (технологический детерминизм). В первой половине XX в. данный подход был реализован в Ф. И. неогегельянства. Проблема истории стояла в центре внимания одного из представителей этого направления – Р. Коллингвуда. С его точки зрения, вся история есть история мысли, иерархия форм духовной активности. Абсолют – это историческое сознание, опредмечиванием которого является собственно событийная ткань истории, историческое бытие. Основное направление развития сознания – постепенная «победа над воображением». Этапы этого движения: художественный образ, религиозный символ, научная система природы, историческая картина прошлого, рисуемая в исторической науке. Историческое знание – высшая форма знания, которая преодолевает, «снимает» и иррациональную «фактичность», и абстракцию выведения всеобщих законов. Формирование исторического сознания есть одновременно и преобразование бытия.
С точки зрения сторонников исторического релятивизма, единство истории – фикция; не существует одинаковых для всех народов закономерностей, каждая человеческая общность уникальна. У истоков этой концепции стоит теория культурно-исторических типов Н. Я. Данилевского. Наиболее последовательно ее воплотил в своем труде, получившем широкую известность, О. Шпенглер. Идеи исторического релятивизма нашли воплощение в национальных моделях развития, концепциях культурно-национальной самобытности (Л. Сенгор, Ф. Фаннон и др.). Последователем Шпенглера был А. Тойнби. Вместе с тем Тойнби стремился преодолеть абсолютную замкнутость культурных монад. Попыткой разрешить противоречия между идеями исторического прогресса и исторической самобытности является концепция истории К. Ясперса. Современные социально-политические концепции глобализации также являются своеобразным «ответом» на теоретические и практические противоречия, возникающие в современном историческом процессе и его осмыслении.
ФИХТЕ Иоганн Готлиб (1762–1814) – немецкий философ-идеалист, наряду с Кантом, Гегелем, Шеллингом – представитель немецкой классической философии. Основные работы: «О понятии наукоучения, или так называемой философии», «Ясное, как солнце, сообщение широкой публике о сущности новейшей философии», «О достоинстве человека», «Основные черты современной эпохи».
Ф. отказывается от кантовского дуализма рассудка и разума, свободы и необходимости, сознания и «вещи в себе». Тот, кто исходит из независимого существования внешнего объекта, является, по Ф., «догматиком», а тот, кто исходит из субъекта, – идеалистом. «Спор между идеалистами и догматиками сводится в основном к вопросу, надо ли жертвовать самостоятельностью субъекта в пользу самостоятельности объекта или, наоборот, самостоятельностью объекта в пользу самостоятельности субъекта».
Ф. становится на позицию идеализма. Сознание должно объяснить всё свое содержание из самого себя, не прибегая ни к каким внешним обстоятельствам: «философия учит отыскивать всё в Я». Речь идет о «чистом», общечеловеческом, всеобщем «Я». Именно в его отвлеченности, всеобщности Ф. видит возможность установления принципов философии как «наукоучения». Для философа процедура вхождения в мир этого всеобщего «Я» позволяет раскрыть важные структуры познания как процессы теоретического и практического полагания «не-Я», его «выхождения» из мира «Я» в «чувственные данности» – природу, несвободу. Ф. сам признает, что создал новую форму идеалистического понимания связи человека и мира.
«Я» противостоит «не-Я» как границе его деятельности; человеку противостоит мир. «Не-Я» существует не субстанционально, не само по себе, но лишь в той мере и тогда, когда «Я» бездействует или останавливается в своей деятельности. Признание субстанциональности, первичности деятельности субъекта, его активизма является доминантой наукоучения Ф.
Абсолютно непознаваемая кантовская «вещь в себе» теряет свой смысл. Она оказывается всего лишь продуктом предположения субъекта: «Вещь на меня действует – означает: я мыслю действующую на меня вещь». Но это значит, что «вещь в себе» растворяется в мышлении и предметом сознания становится самосознание как «последняя сущность», как вещь в себе. Превращение сознания из «вещи в себе» в «вещь для себя», в самосознание и есть, по Ф., раскрытие его подлинной природы как свободной деятельности. Такое учение о свободе как «последней сущности мира», такая метафизика свободы и есть наукоучение Ф. «Я» должно в конце концов понять, что произведенное им «не-Я», то есть объект, есть продукт его собственной деятельности; когда мы мыслим, то при этом творим себе свой собственный мир. Этот процесс Ф. назвал «прагматической историей человеческого духа».
Такое творение не является абсолютно произвольным, ибо мы осознаём, что представления, существующие в нашем мышлении, не возникли в результате нашей самостоятельности, а составляют ограничения нашей мыслительной деятельности, какие-то неосознанные ограничения нашего «Я». Иначе говоря, то, что побуждает нас к мышлению, побуждает предполагать отличный от нас мир («не-Я»); существует необъяснимая «преднайденность» нашего мышления. Откуда бы ни происходили эти ограничения, мы всегда воспринимаем их как свойства нас самих, а не как нечто существующее вне нас. Вместе с тем, будучи абсолютным, «Я» возвышается и над субъективностью сознания, и над объективностью бытия. Преодоление независимости объекта субъектом осуществляется Ф. в пределах «теоретического разума».
Средоточием интересов мыслителя является практический разум, «практическое наукоучение» – этика. Именно в этой сфере развертываются все возможности объекта. Практический разум – это целеполагающая деятельность человека, преобразующего мир сущего («наличного бытия») в соответствии с определенными идеалами («должным»). Для Ф. природа, объект есть всего лишь средства для реализации внешних для них целей, заложенных в нравственном сознании. Поскольку человек как разумное существо есть сам по себе цель и самоцель (он не существует ни для чего другого: «человек должен быть тем, что он есть, просто потому, что он есть»), постольку всё его существование должно определяться исключительно его сознанием как чистого «Я». Теряя эту свою сущность, человек перестает существовать как человек. Поэтому он, как разумное существо, должен сам себя определять: «действуй так, чтобы ты мог мыслить закон своей воли как вечный закон». «Я», несмотря на внешние воздействия, должно всегда оставаться самим собой. Для этого оно должно так видоизменить воздействующее на него «не-Я», чтобы достигнуть единства с ним. Процесс согласования неизменно разумного «Я» с миром чувственного Ф. называет культурой. «Она – последнее и самое высшее средство для достижения конечной цели человека – полного согласия с самим собой».
Из концепции «субстанции как субъекта» следует, что в культуре нет ничего, что было бы просто дано: всё есть результат деятельности субъекта, перерабатывающего внешнюю данность объекта. Этот аспект понимания культуры («субстанции как субъекта») впоследствии полностью разделял Гегель. Однако у самого Ф. речь идет о том, что борьба противоположностей на каждой ступени достигает лишь определенного синтеза. Окончательным победителем разумное «Я» не может быть ни на какой ступени этого процесса, ибо без противостоящего «не-Я» просто невозможно сознание самого «Я». Поэтому деятельность «Я» в борьбе со своей противоположностью – «не-Я» – имеет перед собой лишь идеал победы в качестве руководящего принципа. Разумное «Я» осуществляет посредством «не-Я» свою цель – движение к «высшему человеку», вокруг которого облагораживаются души. «Высший человек с силой подъемлет свой век на более высокую ступень человечества… десницей великана выхватывает высший человек из летописи рода человеческого всё то, что он может схватить».