Край человечества
Шрифт:
– Не совсем. Точнее, и за нее в том числе. Я тот, кто со всеми общается. Хожу, выясняю, все ли нормально, а если нет, помогаю организовать нужные работы. Но где-то начиная с десятого, я действительно всех встречал. Поэтому меня Сашком и прозвали.
– Что-то не пойму связь…
– Помнишь, отец когда еще служил, а мать уже на работу вышла, нас в садик дед Василий провожал?
– А, да, сосед у нас в городке такой был. Точно, он меня "Сашок" называл еще где-то до 12 лет, пока не вышел на пенсию и не уехал. Только связи с тобой я все равно не улавливаю.
– Ну, дружище, ты не одинок – мало кто сразу вспоминает. Даже Прототип все никак сообразить не мог. Так вот, в садик он нас забирал рано утром, что бы самому на службу успеть – ему позже
Глядя на сияющее лицо Сашка (Господи, надеюсь, я не стану таким сентиментальным в старости), Александр все же выдавил из себя улыбку. Внезапно шумно раскрылась дверь, и из помещения вышел усач с двумя дымящимися свиными отбивными на деревянных тарелках.
– Приятного аппетита, – Сказал Сашок, не слишком довольный необходимостью прервать рассказ, – жаль, конечно, что у нас только свиньи. Но ты, наверное, помнишь, почему так?
– Да, что-то помню. Типа из-за размеров и легкости в обращении. Они с овцами шли ноздря в ноздрю, но умники из центра все же выбрали свиней. Вроде, из-за неприхотливости в питании.
– О, да, – у Сашка вновь загорелись глаза, – Овцы, хотя и живут практически в любом климате, все-таки пастбищные животные, а вот свиньи жрут вообще все. Серьезно, Скай рассказывал, что первое поколение свиней как-то сожрало этот мох с камней когда он им забыл лоз нарезать! Единственный минус – они молоко не дают. Санек несколько раз пробовал доить, но это сущий ад – матка лягается, кусается, а если ее все же получится успокоить – разве что грамм сто получится. И то, если повезет. Да и воняет оно, а из такого количества никакого тебе кефира или сыра и не сделаешь. Так что толку нет. Зато, у свиней, оказывается, куча применений! Из жира мы делаем мыло, из шкуры шьем плащи всякие, та же шкура и кости перерабатываются в клей. Ты-то ничего этого не помнишь – мы засыпали все время на инструктажах по сопроводиловке. Но уже здесь многие, и я в том числе, проштудировали инструкцию по свиноводству…
Сашок снова увлекся и не заметил, как Александр совсем перестал его слушать и с застывшей над тарелкой рукой во всю осматривал окрестности. Тропинка, идущая от кромки леса, где они с Гуревичем встретили Сашка с товарищами, шла прямо до здания кухни и, огибая его, исчезала в глубине поселка. Да, судя по виднеющимся крышам, Гуревич приуменьшал размах колонии, назвав ее "лагерем". Изредка кивая в ответ на болтовню Сашка, Александр стал вслушиваться в окружение. Тишина глизеанской природы обнажала все звуки лагеря. Доносились отдаленные разговоры одинаковых голосов, где-то пилили бревна, отчетливо слышался металлический стук. Но сильнее всего внимание Александра привлекали появляющиеся люди. Поначалу у него внутри просто что-то переворачивалось, когда он видел других. Словно в лабиринте из кривых зеркал. Но затем он стал замечать что-то странное в их поведении.
Первым, кого он увидел, был практически вылетевший из-за кустов, бритый на лысо клон лет тридцати. Он был очень напряжен, из-за всех сил стараясь не смотреть в сторону обедающих за столом Сашка с новичком, широкими шагами подошел к кухне и исчез за дверью. Следом за ним, по той же тропинке, прошла пара молодых клонов со связками гладко обструганных жердей. Шли они неспешно и вели тихую беседу, а когда поравнялись со столиками, вообще перешли на шепот и, стреляя быстрыми взглядами в сторону столиков, поспешили к лесу.
– Хорошо, они еще додумались семена петрушки заморозить! Ка бы не она, есть всю эту пресную дрянь невозможно было…
– Сашок! – совершенно не обращая внимания на предыдущие слова собеседника, резко спросил Александр – Какого черта здесь происходит?! Что не так со мной? Почему все так шугаются? Провожатые твои даже мне и привет не сказали,
– Кгхм, а что не так-то? – потупившись, спросил Сашок, на что Александр выразительно махнул в сторону удаляющейся в лес пары, – А, так я ж говорю, не особо мы приветливы…
И тут, полностью разрушая оборону Сашка, из кустов с противоположной стороны от тропинки, выбрался сорокалетний патлатый клон. Увидев сидящих за столиком, он отшатнулся и начал наливаться краской. Явно сдерживая зарождающиеся слова, он смачно сплюнул на землю и, бурча себе под нос что-то неприветливое, побрел в сторону поселка.
– Да?! Настолько негостеприимные? Что-то я не помню, что бы так встречал новичков в бараке! Да я даже к Максу, этому мудаку, при встрече руку подавал. А это что такое?!
– Ладно, ладно, не горячись, – раздался спокойный, с хрипотцой голос из-за спины новичка.
Обернувшись, Александр увидел приближающегося к ним коротко стриженного старика, пепельно-седого, но не растерявшего за годы свою стать. Он сурово смотрел исподлобья прямо в глаза Александру, но заговорил все же с улыбкой, хоть и сдержанной.
– Можешь называть меня Скай, – он протянул руку Александру, – рад тебя здесь приветствовать.
Остолбеневший Александр медленно встал, несколько секунд пялился в лицо пришедшему. Затем, спохватившись, он резко и крепко пожал протянутую руку. Ответное рукопожатие ничуть не уступало.
– Давай пройдемся, дружище. Ты ведь доел уже? Покажу тебе, как у нас тут все строено, – и, все так же сурово взглянув на ошарашенного Александра, добавил, – и все объясню.
***
Оставив Сашка с выражением облегчения на лице, Скай и Александр вышли на тропинку и направились в сторону поселения. Вскоре череда деревянных строений полностью открылась взгляду Александра. Здесь было с десяток зданий, большинство одноэтажные, но встречались и выше. Все они были крепко сложены из толстых черных бревен, обильно обработанных какой-то блестящей на солнце смолой. В большинстве зданий были большие окна, покрытые частыми горизонтальными решетками, выступающими немного вперед и вниз, как козырьки. Сразу за кухней стояло низкое и плоское одноэтажное здание без окон, следом – дом с покатой крышей и верандой. Между ними виднелся большой огороженный участок грязным, кособоким домиком сбоку. В тени домика мирно посапывала здоровенная свинья, поодаль, сосредоточенно похрюкивая, усердно рыл землю крепкий розовый поросенок. На веранде на деревянном стуле сидел уже разменявший пятый десяток клон. Он пристально смотрел на идущих. Скай, сохраняя непроницаемую маску на лице, махнул ему рукой. Тот сдержанно кивнул.
– Шляпы ему не хватает – и вылитый фермер с дикого запада, – сказал Скай. Александр от неожиданности резко взглянул на старика. У того на лице не дрогнул ни единый мускул, – Мы тут шутим иногда, что в сарае он прячет своего скакуна. А то и милую дочку от глаз чересчур дружелюбных соседей.
Старик бросил на следующего за ним новичка быстрый взгляд и вновь замолчал. Александра мало интересовала окружающая их необыкновенная природа, ровно как и вырастающая из-за пышных кустов колония. Его интересовал сам Скай. Сначала смотря искоса, а затем беззастенчиво пялясь, он все никак не мог отделаться от мысли "Как же он на деда похож!". Старик уверенно смотрел вперед такими же карими глазами, от которых разбегались сухие морщины. Безупречно выбритый, уверенно шагающий, с непоколибимой уверенностью в прищуренных, широко посаженных глазах. Он бы сошел за боевого командира, – майора, а может, и генерала, – если бы не грубо сшитая, широкая рубаха болотного цвета, подпоясанная светлым кожаным канатиком, и такие же широкие штаны, из-под которых при ходьбе выглядывали кожаные сапоги. Так он походил скорее на деревенского главу. Когда его спутник заговорил, Александр вновь вздрогнул от неожиданности – как если бы музейные доспехи вдруг, стряхнув вековую пыль, вдруг принялись бы размахивать мечом.