Край, куда не дойдёшь, не доедешь
Шрифт:
Лошадь, казалось, внимательно слушала эту речь. Глаза ее горели огнем, и было в них что-то недоброе.
— Полно, ты ведь хорошая, — продолжал Гаспар. — Ты вернешься вместе со мной в Ломенваль, правда?
Ласково приговаривая, он сумел надеть на лошадь недоуздок, который так и лежал у него в кармане, и пошел с ней по тропе, что, по словам бродяги, вела в Фюме.
Вероятно, Гаспар свернул не в ту сторону, оказавшись на пересечении двух лесных просек. Он шел два часа, но так и не нашел ни дороги на Фюме, ни какого-либо указателя с таким названием. Вокруг не было ни души, и лес обступал мальчика непроходимой стеной. Гаспар устал и решил сесть верхом на
Он взгромоздился ей на спину и крепко ухватился за гриву, не выпуская также — просто для проформы — конец недоуздка. Лошадь будто только этого и ждала — она тотчас понеслась таким же неистовым галопом, как и вчера. Гаспар уже корил себя, решив, что по собственной глупости ему снова придется целый день скакать по лесам.
Но они вдруг оказались на широкой дороге, уходившей под гору; лошадь бежала по ней на удивление проворно, ни разу не споткнувшись. Гаспар снова увидел реку, катившую свои воды среди поросших лесом холмов, а вскоре показались прилепившиеся к подножию склона дома маленького городка. Табличка на столбе гласила: Фюме. Значит, бродяга не обманул Гаспара.
Когда копыта лошади зацокали по булыжной мостовой, Гаспар попытался остановить ее, слегка потянув за недоуздок. Лошадь проигнорировала это предупреждение. Гаспар изо всех сил дернул ее за гриву, но она только гордо встряхнула головой и продолжала бежать как ни в чем не бывало.
Они миновали довольно широкую улицу, покружили по лабиринту узких переулков, потом оказались на ратушной площади. Лошадь весело гарцевала, как в цирке. Уже собиралась толпа. Дети бежали следом. Гаспар понимал: десяти минут не пройдет, как весь город узнает о его прибытии, и приключение закончится для него самым позорным образом. Лучше всего было Гаспару вернуться в Ломенваль, и он это знал, но предпочел бы, чтобы возвращение произошло без лишнего шума и толков. Лошадь между тем проскакала через рынок, посеяв в торговых рядах смятение и панику. Люди выкрикивали вслед Гаспару бранные слова, а некоторые даже пытались остановить лошадь с явным намерением преподать седоку хороший урок. Внезапно разозлившись, Гаспар яростно замолотил пятками по бокам своего скакуна.
Лошадь и ухом не повела. Она бежала прямо на двух мужчин, которые с самым решительным видом встали поперек дороги. Приблизившись к ним почти вплотную, она вдруг круто повернулась и перемахнула через лоток с овощами — зеленщица едва успела пригнуться. А пегая лошадь свернула в ближайший переулок и вновь понеслась стремительным галопом.
Так она скакала до самого Мааса, промчалась вдоль берега, вернулась на окраину городка, еще покружила по улицам, удивляя жителей, которые выходили из домов и недоуменно переглядывались.
— Ох, добром это не кончится, — шептал Гаспар. — Остановись, дружок, или скачи обратно в лес.
И лошадь вдруг остановилась — на тихой, пустынной улочке, перед витриной маленькой парикмахерской. Справа от парикмахерской находилась посудная лавка, слева — дворик. Гаспар спрыгнул с лошади и тут же оказался лицом к лицу с самим парикмахером, который вышел на порог.
Это был человек устрашающей наружности, с черными как смоль волосами и широченными бровями. Гаспар испуганно смотрел на него. Хозяин поманил мальчика рукой и указал на стеклянную дверцу, на которой золотыми буквами было написано: "Парикмахер Поклон. Все виды услуг". Гаспар не знал, как быть, не находил, что сказать. Лошадь тем временем зашла в соседний дворик и принялась щипать росшую у стены траву.
— Вашу лошадь никто не тронет, — сказал парикмахер. — Будьте так любезны, зайдите. Кажется, я имею честь говорить с господином Гаспаром Фонтарелем?
Гаспар, совершенно ошеломленный, молча вошел в парикмахерскую. Хозяин указал ему на кресло, и Гаспар послушна сел.
— Я подстригу вам волосы, господин Фонта-рель, — продолжал парикмахер, — мы с вами сможем тем временем побеседовать о всякой всячине, и никто не придерется.
— Откуда вы меня знаете? — спросил Гаспар.
— С сегодняшнего утра, молодой человек, вас ищут в Лэфуре, в Ревене, в Фюме и по всей округе. Ваша тетка мадемуазель Берлико сообщила ваши приметы во все жандармерии Арденн. Даже таможенников на границе, кажется, предупредили. А ваша пегая лошадка — чертовски приметная лошадка.
— Мне все равно нужно вернуться в Ломенваль, — вздохнул Гаспар, — и вовсе незачем для этого стричь меня.
— Как сказать, — ответил г-н Поклон с широкой улыбкой, которая сделала его лицо еще более устрашающим. — Как сказать. Еще неизвестно, вернетесь ли вы в Ломенваль, а что до меня, я люблю поболтать, и вы мне интересны. Какой приятный сюрприз, что вы именно ко мне зашли постричься.
— Но я не... — запротестовал Гаспар, порываясь встать с кресла.
Г-н Поклон силой усадил его обратно и вдруг сообщил самым любезным тоном и с самым невозмутимым видом:
— Месяц тому назад, день в день, и примерно в этот же час я мыл голову одному мальчику — у него были такие же светлые волосы, как у вас, только куда гуще и длиннее. А глаза у него острые, как клинок, и чистые, как вода Мааса.
— Его звали случайно не Драпер? — вырвалось у Гаспара.
— Да, — кивнул г-н Поклон, — его звали Драпер.
Глава IV
Теодюль Резидор
Гаспар Фонтарель даже не пытался понять, как, в силу какой цепочки случайностей он сразу напал на след своего друга, того самого маленького беглеца. Однако он осмелился сказать парикмахеру:
— Насколько я понимаю, господин Поклон, вы — тоже чудак.
— Может быть, я и чудак, но дайте же мне докончить, — отвечал г-н Поклон.
Он набросил на Гаспара белый пеньюар и принялся подстригать мальчику волосы; ножницы в его руках мелькали, выделывая блистательные акробатические трюки, а он между тем рассказывал, как в одно прекрасное утро перед его парикмахерской остановилась роскошная машина.
Из нее вышли двое мужчин и мальчик. Волосы у мальчика были всклокочены, спутаны и покрыты пылью; услуги парикмахера ему бы явно не помешали. Мужчины уселись в углу, доверив шевелюру мальчика заботам г-на Поклона. Как только он усадил юного клиента, тот торопливо зашептал:
— Послушайте меня, пожалуйста. Только не подавайте виду. У меня нет другого выхода. Я должен убежать. Откройте дверь, очень вас прошу. Придумайте какую-нибудь отговорку, притвори-гесь, что не сумели меня удержать. Никто не хочет понять меня. Мне нужно найти мою семью и мой край. Эти люди мне не родные. Сделайте то, о чем я вас прошу. Вам ничего не будет. Вы сделаете доброе дело, правда. Бели не хотите, не открывайте дверь. Я сам открою, только не надо меня удерживать, умоляю вас.
Г-н Поклон склонился над мальчиком, чтобы намылить ему голову. Он был немного удивлен и поэтому слушал, не говоря ни слова. Голос мальчика звучал так жалобно, так искренне и убедительно, что парикмахер уже готов был уступить его странной просьбе. Но тут к креслу подошел один из мужчин. Он опустил руку на плечо г-на Поклона так, что тот вздрогнул от неожиданности: