Кредиторы эшафота
Шрифт:
— Да, мсье, будем с вами откровенны. Мы имеем доказательства, которые должны дать нам возможность узнать виновного, но еще не наступило время открыть их. Может быть, они ничего не дадут для поиска, но могут быть полезны, главным образом, как подтверждение вины.
— Это очень важно!
— Но кроме сведений, которых мы не можем вам передать, мы еще имеем другие, найденные нами самими.
— В чем они заключаются?
— В том, что убийца должен быть игроком.
— Это очень важный факт. Откуда вы его узнали?
— Сами догадались. Мы повсюду узнавали о номерах банковских билетов, записанных в записную книжку мадам Мазель, и таким образом смогли разыскать два билета. Проследив их путь, мы узнали, что оба они вышли из немецкого игорного дома.
— Это очень неопределенно.
— Почему?
— Присутствие человека в городе, где играют в карты, еще не значит, что он игрок.
— Извините, либо человек очень богат, и тогда он ведет очень большую игру на билеты в тысячу франков, либо такой суммой может рисковать игрок или…
— Или вор? Не правда ли?
— Да.
— Германские игорные дома закрыты на зиму. Поэтому он должен вернуться в Париж, а так как в Париже открытая игра запрещена, то он по необходимости будет посещать тайные игорные дома.
— Да, вы угадали.
— В таком случае, я понимаю вас, — заметил Панафье.
— И как вы думаете, что нам нужно делать?
Панафье, опершись локтями о колени и закрыв лицо руками, несколько минут размышлял, потом вдруг сказал:
— Знаете что, самые полезные сведения, приобретенные мной, я нашел не в тех бумагах, которые вы мне дали. Я вынужден быть почти так же осторожен, как вы, поэтому будьте снисходительны к тому, что я вам сейчас скажу.
Братья согласились, приготовившись внимательно слушать.
— Мадам Мазель умерла не от тех ударов ножом, которые она получила, — продолжал он.
— Что вы такое говорите?
— Я говорю истину. Она была убита известным ударом неизвестного убийцы. Многочисленные удары, которые она получила, были нанесены только с целью скрыть смертельный удар, который, как печать, указывает, что преступление было совершено тем или иным преступником.
— То, что вы нам говорите, очень любопытно и полезно.
— Да, я это знаю. Если я найду подтверждение моим догадкам, то, клянусь вам моей жизнью, мы найдем настоящего виновника.
— Но что это за таинственный удар?
— Сейчас я не могу вам этого сказать, но скажу завтра. Однако мы должны поторопиться.
— Да, вы правы. Если вы согласны сегодня осмотреть дом…
— Хорошо!
— В таком случае, мы к вашим услугам, — отозвался Винсент.
— Хорошо. Тогда сегодняшней ночью, в то же время, когда было совершено преступление, мы отправимся вместе на улицу Фридлань. Я восстановлю картину преступления. Видел ли кто-нибудь из вас, господа, — проговорил он, — ту комнату, в которой было совершено преступление, сразу же после того, как оно было обнаружено?
— Да, мсье, — сказал Винсент, — я был утром и увидел комнату в большом беспорядке из-за происшедшего в ней.
— Вы видели тело?
— Да.
— В таком случае, нам никто не нужен. Вы восстановите мне факты.
— Да, я могу это сделать.
— А теперь, господа, позвольте мне уйти. Я приду за вами в полночь.
— Но, — спросил Шарль, — почему вы не хотите провести с нами этот день?
— За день я должен узнать еще много вещей, которые будут мне полезны сегодня вечером.
— В таком случае, идите. До свиданья.
— До свиданья, господа, до вечера, — сказал Панафье, уходя.
— Что ты думаешь обо всем этом? — спросил старший брат, когда они остались вдвоем.
— Я думаю, что завтра утром мы получим окончательные сведения.
— Не кажется тебе странным этот человек?
— Нисколько. Разве мы сами не ведем себя с ним таинственно?
Винсент тихо покачал головой.
— Во всяком случае, сегодня вечером мы это увидим, — сказал он.
Панафье вернулся к себе домой. Луизы дома не было. Он вынул из чемодана, спрятанного под кроватью, маленький сверток и осторожно положил его в карман.
— Увидим… О, это было бы очень странно!
Затем из свертка бумаг он вынул листок, исписанный мелким почерком.
— Надо хорошенько припомнить все это, — сказал он, прочитав листок с начала до конца.
Глава VI
ДОМ НА УЛИЦЕ ФРИДЛАНЬ
На другой день, около часа ночи, перед одним из домов на улице Фридлань остановился фиакр. Этот дом казался необитаемым: окна были плотно закрыты, а между камнями около подъезда начинала расти трава.
Вход на первый и второй этажи, занимаемые раньше госпожой Мазель, был справа, а в воротах находилась маленькая дверь, которая вела на третий и четвертый этажи. Ставни окон Этих этажей были открыты, и сквозь стекла были видны занавеси и обои. Эти два этажа были обитаемы, в то время как первый и второй были закрыты со времени преступления, совершенного полтора года тому назад.
Но в эту ночь сквозь ставни в окнах мелькал слабый свет. Это обстоятельство было даже замечено несколькими запоздавшими соседями, но так как был поздний час, то прохожие и не думали останавливаться.
Когда фиакр остановился перед домом, дверь сразу же отворилась.
Панафье и братья Лебрен вышли из экипажа и, отпустив кучера, вошли в дом.
Свет во втором этаже бывшей квартиры мадам Мазель был зажжен служанкой двух братьев, которую они послали заранее и которая открыла дверь, услышав звук останавливающегося экипажа.
— Будет ли нам нужна эта женщина? — спросил Панафье сразу же, как за ними закрылась дверь.
— Нет.
— В таком случае отпустите ее.
Старая служанка с удовольствием выслушала приказание возвратиться домой и не замедлила привести его в исполнение.