Кредиторы эшафота
Шрифт:
— Но, мой милый Поль, я в вашем распоряжении и могу сказать вам все, что знаю.
— О, благодарю вас!
Доктор взял сигару, откусил кончик зубами, закурил ее и тогда уже заговорил:
— Я уже вам сказал, что делал вскрытие под руководством доктора-эксперта — человека с наградами, как вы его называете, и что вследствие этого я в состоянии судить о причине смерти.
— Да, — проговорил Панафье, — ну и что же?
— Прежде всего, положение трупа, спокойствие его лица, небольшое количество вытекшей крови — все это заставило меня сомневаться в том, что смерть была результатом ран, нанесенных острым оружием, так как эти раны дают много крови и их количество заставило бы предположить о сильном сопротивлении жертвы, о сопротивлении, которое оставило бы следы тех усилий, которые должен был употребить убийца, чтобы победить его.
— Совершенно верно, это именно то, что я думал! — вскрикнул Панафье.
Жобер задумался на несколько минут, припоминая то, что произошло полтора года тому назад, и продолжал:
— Внимательный осмотр каждой раны в отдельности и даже раны в левом боку подтверждал мое предположение. Я спрашивал себя: "Не были ли эти раны нанесены после смерти?" Но отсутствие других причин смерти заставило доктора прийти к выводу, что те раны, которые он видел, были смертельны.
— Но каким образом этот знаменитый доктор может давать такое категорическое заключение, если он сам сомневается? — спросил Панафье, ударив по столу. — Ведь этот господин подписался, что смерть наступила в результате ранения в левый бок, из-за чего произошло внутреннее кровоизлияние.
— Все люди ошибаются, — отозвался Жобер, — и доктора тоже.
— Но, мой милый, от медицинской экспертизы очень часто зависит жизнь человека.
— Конечно, но этот бедный старый доктор, видимо, находился под влиянием убедительных доказательств, добытых следствием против обвиняемого. По всей вероятности, уверенность в виновности того заставила его дать свое заключение немного поспешно. Я не знаю — почему, но по окончании вскрытия я не в состоянии был отойти от этого тела. Мне хотелось найти причину, которая ускользнула от эксперта. Я приказал перенести труп в мой павильон в практической школе и там, оставшись один, начал снова внимательно осматривать тело. Перевернув труп на грудь, я поднял длинные волосы, распущенные по плечам и, свернув, закрепил их на затылке. Когда низ затылка открылся, и я с восторгом глядел на грациозную линию шеи, мой взгляд вдруг словно споткнулся: мелкие вьющиеся волосы внизу затылка были слипшимися и засохшими. В эту минуту — не помню, как и почему — но я вспомнил о том, что несколько капель крови были найдены на подушке жертвы, и сразу же, вследствие естественного течения хода мыслей, я увидел связь между пятнами на подушке и слипшимися волосами. Я тут же взял лупу, осторожно приподнял слипшуюся прядь волос и под ними заметил небольшую черную точку, настолько маленькую, что она, без сомнения, ускользнула бы от невооруженного взгляда; дотронувшись до этой точки, я почувствовал под пальцем какое-то твердое тело. Не в состоянии объяснить себе, что это, я сделал в этом месте легкий надрез, и в ране появилась верхушка золотой иголки четырех-пяти миллиметров в диаметре.
— Я так и знал! — вскрикнул Панафье.
— Что вы говорите?
— Ничего, милый мой, продолжайте. Я говорю сам с собой.
— Я попробовал слегка покачать иголку, но она не шевелилась. Тогда, вооружившись скальпелем, я продолжил свое исследование и через мускулы затылка дошел до двух главных артерий.
Панафье внимательно слушал, проводя по низу своего затылка, чтобы лучше представить себе, в какое место был нанесен смертельный удар.
Между тем Жобер продолжал:
— Иголка была воткнута между этими двумя артериями. Тогда я с усилием, но осторожно, вынул иголку и увидел, что ее конец на два сантиметра входил в мозжечок.
— И…
— Это и было причиной смерти.
— И вы совершенно убеждены, что именно это, а не другое, вызвало смерть?
— Абсолютно убежден.
— Но приходилось ли вам видеть подобные случаи?
— На людях — нет. Физиологи делали опыты в этом направлении, но только на животных. Доказано, что легкий укол в мозжечок вызывает мгновенную смерть.
— И вы никогда не слышали, чтобы кто-то умер по такой же причине?
— Нет.
— Не слышали ли вы четыре года тому назад об одной женщине, жившей в Батиньоле?
— Нет, не помню.
— Это была бедная женщина, которую однажды нашли утром, и доктора…
— Констатировали эту же самую причину?
— Нет, дорогой доктор. Как и теперь, они ошиблись, указав причиной смерти отравление.
— Но я никогда не слышал о подобном процессе.
— Это вполне понятно, так как убийца не был найден.
— Ба! Но в таком случае его нашли после, так как несмотря на отрицание своей вины, этот Корнель Лебрен был, без сомнения, виновником происшедшего. Удары ножом должны были сбить с толку следователя, и он преуспел в этом.
— И вы думаете, что он сделал это один?
— Несомненно.
Панафье подумал несколько минут. Затем, не желая сказать слишком много, продолжал:
— Вы, может быть, правы. Не хотите ли еще выпить стакан шампанского?
— С большим удовольствием.
Панафье налил.
— Какая это иголка? Она все еще у вас?
— Она была у меня, но недавно ее взяли.
— Очень жаль! Мне хотелось бы посмотреть на нее.
— Я отдал ее одной замужней женщине, своей знакомой.
— Однако, вы делаете хорошие подарки вашим любовницам, доктор.
— О, она была очень забавна, эта маленькая Нисетта.
— Это имя редко встречается в Париже.
— А между тем она парижанка. Конечно, она не герцогиня, — продолжал, смеясь, доктор, — но для меня это все равно. Чепчик или шляпа для меня одинаковы. Я смотрю только на личико, которое из-под него выглядывает.
— Это было бы забавно, — сказал Панафье, думая вслух. — Не занимается ли ваша Нисетта в свободное время отпиранием дверей?
— Вы ее знаете?
— Ну, это уже чересчур.
— Как! Вы знаете Нисетту Левассер? И вы тоже? Нам давно пора было сменить тему.
— Очень рад, что мы закончили разговором о Нисетте, доктор. Я пью за ее здоровье! — И Панафье, совершенно изменив манеры, как только добился результатов в своих поисках, высоко поднял стакан.
Глава VIII
ДВА ПИСЬМА
Когда в этот день Панафье возвращался домой, его остановил привратник.
— Господин Панафье, — сказал он, — у меня есть для вас письмо.
— Вы его получили сегодня или вчера?
— Да, действительно, вы ведь сегодня не ночевали дома, — засмеялся Левассер. — О, молодость! Это письмо принес сегодня утром один человек. Странный человек!
Панафье взглянул на письмо и, так как в комнате привратника было днем темно, положил письмо в карман, думая прочесть его, придя к себе.
— Благодарю вас, господин Левассер, — сказал он, — а вашей супруги нет дома?
— Нет, бедняжка еще молода, а здесь не очень-то весело живется. И, так как сегодня бал в одном доме, где бывает ее тетка, Нисетта попросила у меня позволения отправиться туда. Вы понимаете, что я не мог отказать ей, тем более, что это люди очень приличные.