Крепче виски. Слаще колы
Шрифт:
Крупный мужчина, пропахший потом и пивом, врезался в меня, распластав мое хрупкое тело на полу, вниз животом, выбив воздух из лёгких. Этот человек был невероятно тяжелым и, очевидно, не собирался вставать. Но когда сверху упало еще что-то, а точнее кто-то, и они перекатывались на моей спине, как на матраце, я поняла, что начинала задыхаться.
До меня дошел весь ужас происходящего: я не могла даже вдохнуть в легкие воздух и, очевидно, скоро умру на грязном полу бара под грудой пьяных тел.
Перед глазами замерцали
Мы оказываемся на улице, и из-за резкого притока ночного прохладного воздуха я прихожу в себя. Зрение тут же фокусируется на сосредоточенном лице светлоголового спасителя.
Марк сажает меня на лавочку, а сам присаживается около моих колен.
— Сколько пальцев я показываю? — обеспокоенно спрашивает он.
— Два, — произношу хрипло.
С губ марка срывается вдох облегчения.
— Василиса, прости, это я виноват, — голос звучал до щемящего чувства в сердце раскаивающимся, а глаза, как у кота из Шрека, если не считать намечающейся гематомы рядом. — Не знаю, в какой момент я тебя выпустил из виду. Я такой идиот, — причитал он, роняя голову мне на колени.
Я не знала, чему мне удивляться больше: искреннему извинению Марка или то, как по-хозяйски он устроился на моих ногах, обвивая мои щиколотки ладонями.
Наверное, я пожалею об этом, но, зажмурив глаза, произношу:
— Пойдем ко мне домой, я обработаю твои раны.
Марк замотал головой, не поднимая её.
— На тебе живого места нет! Не веди себя как капризный ребенок.
Зная, что он будет отбиваться до последнего, резко встала, тут же чувствуя ноющую боль в мышцах, и потащила Марка за собой, схватив за рукав футболки.
Глава 21
Я пыталась справиться с внутренней дрожью, что все еще преследовала меня после случившегося, и не показывать её, пока вставляла ключ в замочную скважину своей квартиры, но все же пару раз промахнулась мимо.
— Аптечка на кухне, идём, — бросила я Марку, когда мы зашли.
Все то время, пока я пыталась собраться с мыслями и отыскать в треклятой аптечке все нужное для обработки, Марк на удивление просто молча наблюдал, без каких-либо колких замечаний и шуточек. Похоже, ему и по голове заехали.
Вяземский оперся бедрами о столешницу и чуть сгорбился, отчего стал немного ниже, и наши лица оказались почти на одном уровне.
Я обильно смочила ватку в антисептике. И еще раз. Поймала себя на том, что специально оттягиваю момент, когда нужно будет прикоснуться к Марку. И дело было не в том,
Идеальному лицу Марка досталось сполна. Помимо синяка под глазом, при хорошем освещении наблюдалась припухлость на виске, рассеченная нижняя губа ближе к правому уголку и ссадина на щеке, словно ею проехались по деревянной поверхности. И это казалось, на мой взгляд, достаточно безобидным местом, чтобы начать оказывать первую помощь пострадавшему.
От соприкосновения ваты, обильно пропитанной в чем-то спиртовом, с ссадиной, Марк зашипел сквозь зубы, и я чисто интуитивно поддалась вперед и принялась дуть на кожу, где сейчас неприятно щипало.
— Я мог бы и сам, — тихо произнёс Марк, наблюдая, как я старательно обрабатываю один и тот же участок на его лице, не осмеливаясь пока переходить к другим.
— Можешь считать это благодарностью за то, что вытащил меня оттуда, — я отложила использованную ватку в сторону, беря следующую и также заливая обильно антисептиком.
Кто бы мог подумать, что по собственной воле я приглашу к себе домой человека, который частенько кривит свои губы в усмешке надо мной и посылал непристойные ругательства в школьные года. Наверное, я рехнулась. Я должна, просто обязана по инерции чувствовать неприязнь к этому человеку. Но тогда почему сердце стучит так часто от его близости? Мне оставалось надеяться на то, что Марк не услышит, как громко оно билось из-за него.
— Ты правда считаешь, что я способен нагло украсть твою работу?
Я еле успела поймать флакон, что выскользнул из вспотевшей ладошки от неожиданного вопроса.
— А на кого мне ещё думать? — я с громким стуком поставила стеклянный флакон обратно на стол, все еще чувствуя горечь от сложившейся ситуации. — Ты же меня ненавидишь и делаешь всё, чтобы сделать мою жизнь невыносимой.
Я постаралась сконцентрироваться на своих обязанностях и продолжила обработку с бесстрастным лицом, душа в себе не до конца высказанную обиду.
— Я не ненавижу тебя, — произнёс он, чуть приоткрывая губы.
Рука дрогнула толи от его слов, то ли того, что в этот момент кончики пальцев соприкоснулись с его нижней губой.
Мягкие. Горячие. Влажные.
Я потупила взгляд вниз, пытаясь вернуть себе здравый рассудок. Но мой план был разрушен и стерт в пыль, когда его он двумя пальцами дотронулся до моего подбородка, поднимая мое лицо, призывая посмотреть на него.
Голубые глаза напротив светились чистотой с толикой отчаяния и раскаяния. От того, каким открытым мне казался Марк в этот момент, по телу прошла дрожь. Он провел кончиком языка по нижней губе, слизывая часть антисептика, и уверенно сказал, не отводя взгляд: