Крепкий орешек
Шрифт:
Карнавал проходил всего в нескольких милях от берега, и я слышала музыку и голоса, когда шла по песку к переполненному пирсу. Всего в нескольких футах от ступенек я осознала, что мои руки дрожат, а колени чувствуют себя не очень крепкими. Интересно, когда это случилось? Прошло так много времени с тех пор, как я интересовалась мужчинами, что я забыла, что такое головокружение.
Рост Леджера позволял легко заметить его в море голов. Он воспользовался моментом, чтобы улыбнуться в мою сторону, прежде чем присесть на корточки, чтобы отрегулировать велосипедное
Майк был занят у кассы.
— Ах-ха, Джейси, ты пришла, чтобы украсть моего помощника, да? — Он мельком взглянул на меня, прежде чем отсчитать кому-то сдачу.
— Я могу подождать, если хочешь. — Я подошла к нему. — Но я должна предупредить, если торты «Муравейники» будут распроданы к тому времени, как мы доберёмся до карнавала, это будет на твоей совести.
Его раскатистый смех, как и его обветренное лицо, длинный седой хвост и характерная хромота, были частью пирса. Всё было бы по-другому, весь Роквуд-Бич не был бы прежним без Майка.
— Я не могу жить с чувством вины, зная, что лишил тебя «Муравейника», так что тебе лучше взять его. Я думаю, он уже заканчивает. — Майк впервые поднял лицо от кассы, чтобы посмотреть на меня. Это был один из тех всезнающих, мудрых мужских взглядов, в которых он был так хорош. Он знал мысли людей так, как будто мог читать их, как книгу, и у него всегда хорошо получалось читать мои мысли. — Он хороший парень. Много недостатков, если присмотреться повнимательней, но есть много такого, что может понравиться.
— Как обычно, Майк, мы придерживаемся того же мнения. Великие умы, верно?
— Да. — Он встал со своего стула, и последовала обычная гримаса боли. — Леджер, ты официально отстранён от работы. Тебе нужно отвести Джейси к прилавку с «Муравейниками», иначе тебе придётся чертовски дорого заплатить.
Леджер передал велосипед мужчине, который только что взял его напрокат, и направился к нам. Его длинные волосы были зачёсаны назад, а на широкие плечи он натянул белую футболку, тем самым создав контраст с чернилами на руках и шее. Он всегда выглядел таким чертовски ошеломляющим, что мне иногда приходилось напоминать себе дышать. Я засунула дрожащие руки в карманы толстовки.
Майк протянул Леджеру немного наличных, но тот отмахнулся.
— Я же говорил, что я твой должник, Майк. Я бы до сих пор искал работу, если бы не ты. Кроме того, это было весело.
— Хорошо вам провести время и держитесь подальше от этой сумасшедшей поездки на Хаммерхеде. — Майк неохотно вернул деньги в кассу.
— Это не будет проблемой, — заверила я его.
— Мой грузовик на улице, — сказал Леджер, когда мы спускались по ступенькам пирса. — Что это за история с тортом «Муравейником»?
— О, речь пойдёт не только о нём, — уверенно сказала я. — Я хочу прокатиться на колесе обозрения, сладкую вату, желательно розовую, но в крайнем случае я соглашусь на голубую, и я хочу одну из гигантских мягких игрушек. — Я посмотрела на его руку. — Как твоя рука для подачи?
— Довольно хорошо, если я сам так скажу. — Он поднял её. — Может быть, я просто
— Отлично, потому что ты меня по-настоящему зацепил этой штукой с переделкой. И сегодня я начинаю всё сначала, как подросток, счастливая девочка, которую только что пригласил на карнавал самый симпатичный мальчик в школе, заставив всех остальных девочек позеленеть от зависти. Я собираюсь наслаждаться каждой минутой этой новой себя.
Мне всё больше нравился его глубокий смех. Это волшебным образом сочеталось со всем остальным в нём.
— Смеёшься? — Я взяла его под руку. — Ты издеваешься над моей подростковой переделкой?
— Чёрт возьми, нет. Мне только что присвоили звание самого симпатичного мальчика в школе, так что мне это нравится. Просто надеюсь, что смогу оправдать эту честь.
— Что-то подсказывает мне, что ты это сделаешь.
Мы добрались до его грузовика. На нём было больше ржавчины и вмятин, чем краски и металла, а внутри было непомерное количество клейкой ленты, которая, по-видимому, скрепляла запчасти между собой. Всё это заставило меня улыбнуться. Пропустив меня на пассажирское место, он обошёл машину и забрался на водительское сиденье.
— Это не роскошный седан или, ещё лучше, мощный спортивный автомобиль, но, как ни удивительно, он доставляет меня туда, куда мне нужно.
— Мне это нравится. В этом есть очарование. Честно говоря, я бы ожидала, что за рулём будет самый симпатичный мальчик в школе. Просто жаль, что ты пропускаешь самое важное заднее сиденье.
— Я думаю, ты недооцениваешь переднее сиденье, — ухмыльнулся он.
— О, неужели я? — Я отстегнула ремень безопасности и подвинулась к нему.
— Могла бы привыкнуть к этому. На заднем сиденье или нет, у меня никогда не было такой горячей девушки, как ты, в старшей школе. — Он свернул на пляжное шоссе.
Я была достаточно близко, чтобы моё бедро касалось его.
— Верно. Держу пари, ты отбивался от них. Как мило с твоей стороны помочь Майку сегодня утром. Я знаю, ему тяжело, когда на пирсе много народу.
— Он помог мне устроиться на работу. Я мог бы продержаться ещё десять дней, как сегодня утром, и всё равно не отплатил бы ему достаточно. Он мне действительно нравится. В нём есть тот старик, который знает, как устроен мир. Мне нравится с ним разговаривать. Особенно с тех пор, как моего собственного отца больше нет рядом.
— Что случилось с твоим отцом?
— Рак. Он был хорошим парнем. Всегда сохранял хладнокровие по отношению ко мне, хотя большую часть времени я этого не заслуживал.
— Ты был рядом, когда он умер?
— Нет, я не был. — Руки Леджера крепче сжали руль. — Это будет одно из тех сожалений, с которыми я никогда ничего не смогу поделать. У меня их больше, чем нужно на мою долю.
— Я знаю, что ты имеешь в виду. — Я прислонила голову к его плечу.
Это был не день для патоки, тяжёлых ног и наполненного свинцом желудка. Я не собиралась позволять этому овладеть мной сегодня.