Крепкий орешек
Шрифт:
Я пошла в служебное помещение, чтобы сложить свои вещи. У меня было утро, как патока (*густой, тростниковый сироп, прим. перев.), когда я чувствовала, что двигаюсь, думаю и делаю, но всё это происходило как в замедленной съёмке. Сейчас такие дни случались реже, чем раньше, но они всё ещё преследовали меня. Плохие воспоминания, которые были такими же тёмными, как сама патока, были причиной моего медленного утра. И эти воспоминания были постоянными.
Я вернулась к стойке. Рейчел положила булочку на салфетку. Я отломила кусочек и отправила его в рот, затем принялась наполнять кофейники.
— Как прошло
— Святые кленовые овсяные лепёшки, даже не спрашивай. Он начал рассказывать о том, как у них с мамой было потрясающее хобби — коллекционирование марок, и на этом всё закончилось. Я проглотила свою тарелку креветок и извинилась, что у меня заболел живот от слишком быстрого приёма пищи.
— Есть вещи и похуже, чем человек, увлекающийся коллекционированием марок, Рэйч. — Насыщенный, знакомый аромат наполнил воздух, когда я открыла контейнеры с кофе и отмерила ложки.
Она разложила кексы на подносе.
— С его мамой, не забудь этот маленькое уточнение. — Она подошла с булочкой и откусила её, наблюдая, как я ставлю вариться кофе. — А как насчёт тебя, Джейси?
— О, я съем свою булочку через секунду.
— Джейси, ты знаешь, что я говорю не о булочке. — Она пыхтела так сильно, что сдула крошки со своего маффина. — Когда ты собираешься шагнуть в трясину и грязь мира знакомств? Прошло несколько месяцев с тех пор, как ты развелась. Давай, присоединяйся ко мне в поисках. Во всяком случае, это очень интересно.
Рейчел знала, что я развелась, и она знала, что мой брак не был удачным. Полное преуменьшение, если таковое вообще было. Но это было всё, что она знала. Я хотела, нет, нуждалась в том, чтобы это время в моей жизни оставалось спрятанным на потайной полке, чтобы оно никогда и никому не было открыто. Мои родители и два моих брата знали, но только потому, что это было бы невозможно скрыть от них.
— Я просто не готова. Я не знаю, буду ли готова когда-нибудь. — Я вытащила стопки чашек из-под прилавка. — Он снова был там, — быстро сказала я, даже не зная, почему я заговорила об этом.
— Таинственный человек из Роквуд-Бич? — Она резко отвернулась от своего занятия укладывания печенья на тарелку. — Незнакомец, чьи необычайно широкие плечи почти закрывают переднее панорамное окно старого Бомбейского коттеджа? Незнакомец, у которого, без сомнения, есть тело, руки и лицо, которые сочетаются с этими плечами?
— Это та часть, которую ты помнишь больше всего? Ширина плеч? — рассмеялась я.
— Ты та, кто описала их в первую очередь.
— Я пыталась передать, как угрожающе он выглядел с моей точки зрения на пляже. Это придало истории дополнительный уровень интриги.
— И всё же, я готова поспорить, что такой парень не будет сидеть субботним вечером и лизать марки со своей мамой. — Рейчел закончила раскладывать выпечку и взяла свою коробку. — Уф, остаток утра я буду украшать кексы для вечеринки в доме престарелых. Как ты думаешь, кто он, этот человек, который заполняет окно?
— Я предполагаю, что кто-то, кому нужно было снять дешёвое
Я прошлась по кафе и начала стаскивать стулья со столов.
— Ты должна подойти и поздороваться или поприветствовать. — Рейчел вышла из-за прилавка. — Тебе, должно быть, любопытно посмотреть, как он выглядит вблизи. Я знаю, что это так.
Я опустила стул на пол и задвинула его под стол.
— Наверное, так и нужно сделать. Я имею в виду, просто на случай, если у него возникнут какие-нибудь вопросы о районе. Это было бы самым вежливым поступком.
— Ага. Очень вежливым, — подмигнула она. — А затем ты сможешь осмотреть его с головы до ног, чтобы увидеть, простираются ли эти впечатляющие плечи до самых ног. Я ухожу отсюда. Меня ждут голые кексы. — Она послала мне воздушный поцелуй, проходя мимо со своей пустой коробкой. — Доброе утро, а я буду присматривать за угрожающими незнакомцами со смехотворно широкими плечами.
Я усмехнулась. Мои улыбки было нелегко завоевать в такое утро, как это, но Рейчел была той, кто знал, как проникнуть под поверхность и заставить меня временно забыть всё из прошлого.
Перевернув табличку «открыто», я выглянула в окно. Туман рассеивался, и казалось, что скоро засияет солнце. Это помогло бы. Солнечный свет всегда был лучше мрака.
Глава 3
Леджер
Я оставил коробку из бетона, гробницу двенадцать на двенадцать, где мне пришлось делить пространство с другим человеком, и я провёл свою первую неделю на свободе, прячась в однокомнатной лачуге, которая была ненамного больше тюремной камеры, в роскоши и комфорте. Мне больше не нужно было мыться и срать в той же комнате, в которой я спал, и когда я выглядывал в окно, там не было решёток. На самом деле, передо мной открывался бесконечный вид на мир, или, по крайней мере, мир, который простирался на многие мили, прежде чем остановиться на линии горизонта. Но я начинал чувствовать себя своим собственным надзирателем. Мне нужно было выбраться отсюда. Мне нужно было найти работу. Подвиг, который казался почти невозможным с тюремным прошлым.
Была середина утра. Туман рассеялся, оставив после себя голубое небо. Я протянул руку, откинул волосы назад и завязал их так, чтобы они не лезли мне в глаза. Когда я впервые попал в тюрьму, меня обрили почти налысо — стандартная процедура, чтобы избежать заражения вшами. После этого я позволял шевелюре расти долго, слишком долго. Мой первый доллар был потрачен в парикмахерской, где я сидел в кресле и смотрел на своё застывшее отражение и вдруг обнаружил, что не могу расстаться со своими волосами. Длина была символом того, как долго я застрял в адской дыре, и напоминанием о том, что я никогда не хотел возвращаться. Парикмахер, старик, который рассказывал о своём собственном многолетнем пребывании за решёткой, помог мне найти компромисс. Он укоротил мне волосы на висках и по бокам, оставив верхнюю часть длинной.