Крепость на дюнах
Шрифт:
Оказавшись в обхвате танковых клиньев, от границы откатывался 16-й стрелковый корпус, отступая к Каунасу, резервы 11-й армии — 84-я моторизованная 3-го мехкорпуса и 23-я стрелковая дивизии уже вступили в бой. И что делать в такой ситуации командующий ясно не представлял, и надеялся на контрудар танковых дивизий 12-го мехкорпуса.
Неожиданно появилась мысль, когда он посмотрел на коменданта 41-го УРа. Среди высшего начсостава политработников РККА большую часть составляли коммунисты, кто в лучшем случае, окончил военно-политическое училище, без должного военного образования и без нахождения на командных должностях. Член Военного Совета фронта Диброва по окончании гражданской войны больше трех лет служил инструктором пропаганды и культуры политотдела. Затем шесть лет был преподавателем курса социально-экономических дисциплин в артиллерийском училище.
За год до начала мировой войны, не имея должного опыта, был сразу назначен членом военного совета житомирской армейской группы, а полгода тому назад попал в Ригу с повышением в звании до корпусного комиссара. А вот Николаев бывший военный, прошел путь от командира саперного взвода до комбата, стал майором еще до введения в РККА звания подполковника. Был назначен военным комиссаром управления Дальвоенстроя, имеет огромный опыт инженера и фортификатора, и образование среди высшего начсостава политработников редкое — высшее военное — окончил в Москве академию имени В. В. Куйбышева.
Корпусной комиссар Диброва вышел из кабинета, и Федор Исидорович неожиданно для себя развернул карту — нарушение было очевидным, не стоило знакомить коменданта укрепрайона, пусть и напрямую подчиненного командующему, с ситуацией на фронте, сложнейшей и напряженной. Но они остались наедине, и польза от совета могла стоить многого.
— Серафим Петрович, вы были членом военного совета 11-й армии, закончили академию, и ситуацию понимаете, в курсе многих дел. Как оцениваете положение, и что, на ваш взгляд, будет делать противник?
— Трудно сказать, все же не в академии Фрунзе был слушателем…
— Смелее, у вас большой опыт именно специалиста по укрепрайонам. Да и тактику изучали.
— Вобьют в нашу оборону танковый клин из шести подвижных дивизий, как у вас отмечено на карте. Затем выйдут на рубеж по Двине, от Екабпилса до Даугавпилса дня за три-четыре, вряд ли больше. Окончательно разъединят 8-ю и 11-ю армии, и, подвезя горючее, могут рвануть до Пскова, а пехотные дивизии врага довершат наше поражение. И контрудар под основание, или по «стенке» клина нашими танковыми дивизиями не поможет. От 11-й армии вряд ли возможна помощь — там нужно только отступать, резервов нет, немцы у Вильнюса и Каунаса. Танковые дивизии 12-го мехкорпуса нужно еще сосредоточить для контрудара, а гаубичные полки на тракторной тяге. Они неизбежно отстанут, а без артиллерии удар одними танками не только не приведет к успеху, но создаст предпосылки уже неизбежного поражения
— Объяснитесь, почему так считаете?
Голос командующего чуть дрогнул, от спокойного и деловитого голоса Николаева, буквально почерневшего лицом от разглядывания нанесенных на карту значков, навевало жутью. Подспудно Федор Исидорович и сам понимал, что дивизионный комиссар прав, но надежда на успех еще жила…
Паневежис
Комендант 41-го укрепрайона
дивизионный комиссар Николаев
— Вчера я смотрел захваченное у немцев противотанковое орудие н два ружья для стрельбы по бронированным машинам, Федор Исидорович. Последних по три штуке в каждой пехотной роте — стреляли из него по корпусу нашего Т-26, борт пробило насквозь с двухсот метров. А 37 мм пушка пробьет броню наших легких танков с километра — вот такая беда. А в пехотном полку их 12 штук, считай, дивизион. А в дивизии еще три дюжины — целый полк. Итого полторы сотни пушек и ПТР, что по десять раз в минуту могут выстрелить по такой большой мишени как наш БТ или Т-26, и гарантированно пробьют их броню — там листы не больше 20 мм.
— Да, это так, я знаю, Серафим Петрович.
— Немцы под удар наших танковых дивизий подставят свои пехотные и перебросят на помощь дополнительные батареи ПТО из других дивизий — у них 37 мм пушки колесные машины таскают очень быстро. Потому потребуется вначале позиции противотанковой артиллерии хорошо обстрелять из гаубиц, а они у нас на тракторах. Маневр огнем исключается, потери в танках будут большие. И совершенно напрасные…
Серафим Петрович прекрасно понимал, что играет с огнем, но ничего поделать не мог — в мозгу он видел ту карту, что уже раз проявилась. Но сейчас на ней были проведены стрелки и поставлены обозначения, от которых стало страшно. И он сейчас старался хоть как-то предупредить командующего фронтом о возможных последствиях.
— Простите, Федор Исидорович, но лучше отвести дивизии за Двину, на старые позиции русских войск в ту войну, кое-где они хорошо сохранились, а подготовить на этом рубеже новые укрепления не так и сложно — нужны только стройбаты и местного населения нагнать с лопатами и подводами. По правому берегу рокадная железнодорожная линия, она обеспечит переброску подкреплений. К тому же от Виндавы можно отвести пару бронепоездов и две железнодорожные батареи — на каждой по три пушки в шесть дюймов каждая. Да и в тылу развитая сеть железных дорог, по ним можно легко перебросить резервы.
— Где их взять только…
— Они под рукою. Перебросить по железной дороге 24-й стрелковый корпус, вот сюда — на линию Екабпилса и Двинска — сюда выйдет танковая группа немцев. А это шесть дивизий, но перед ними течет река, большой такой крепостной ров с водой.
— В Двинске десантники из 5-го корпуса, две бригады — шесть тысяч с легким вооружением и несколько батарей горных орудий и «сорокапяток», три роты плавающих танков. Да две крайне ненадежные по духу дивизии, которые не перебрасывать на фронт, а отводить надо…
— Это литовцев убирать надо, а латыши с немцами драться будут, надо только меры немедленно принимать, — Николаев достал свернутую листовку и протянул ее генералу.
— Это мы отпечатали в Либаве, и получили две тысячи добровольцев из города и уезда. А здесь одна Рига может дать втрое больше — целый полк Рабочей гвардии недавно распущен. А в Двинске вообще преобладает русское и еврейское население — столько же можно под ружье поставить. Две бригады «латышских стрелков» сформировать можно, и стойких, если в каждый из трех батальонов по кадровой стрелковой роте дать. А в «латышские» дивизии по сто-двести местных коммунистов и комсомольцев, активистов и сочувствующих в каждый батальон влить нужно немедленно. Они заставят своих соотечественников драться, а заодно и доукомплектуют дивизии до штатного состава. Набрать десять тысяч человек дополнительно на корпус, еще семь тысяч на две бригады — латышей, русских, евреев — возможно в самый короткий срок. Вам только нужно обратиться в ЦК компартии Латвии напрямую, и сегодня с утра уже начнется сбор добровольцев. А там и к мобилизации перейти можно.
Серафим Петрович старался не горячиться, приводя доводы и видя, что командующий серьезно задумался. А потому как Федор Исидорович тряхнул головой, он понял — решение принято.
— Думаю, и ЦК компартии Эстонии тоже нужно обратиться — в Таллинне и Нарве много рабочих, есть и коммунисты с комсомольцами. Неделя на доукомплектование 22-го корпуса, три дня на переброску — к 3-му июлю начнут занимать позиции. На девяносто километров фронта будет уже три корпуса — четыре дивизии и три бригады, плюс дивизион бронепоездов из Виндавы. И под управлением штаба 27-й армии объединить — должны удержать фронт до подхода резервов из Ленинграда или Москвы.