Крепостной шпион
Шрифт:
В лавку Протасовых жандармы ворвались ещё до рассвета. Небо закрывали облака, и в городе стоял полный мрак.
Жандармы одновременно сломали двери чёрного хода и главную дверь, ведущую в лавку. Удуев вошёл последним и сразу направился к хозяйским комнатам.
— Что Вам надо? Что Вы ищете? — старший из братьев Протасовых бледный со свечой в руке стоял среди коридора и смотрел на ротмистра. Он был в исподнем и перебирал босыми ногами на холодном полу. — Зачем всё это? Я стану жаловаться.
— Жалуйтесь, жалуетесь, — сказал один из жандармов, отталкивая Протасова и проникая в спальню, — сколько хотите, жалуйтесь.
Удуев не удостоил его ответом. Вооружённые жандармы быстро рассредоточились по дому, проникая одновременно во все закоулки и спускаясь вниз, в обширный подвал. Сам ротмистр занялся документами, обнаруженными в небольшой каморке рядом со спальней.
В каморке оказалось душно и тесно. Удуев присел в старое кресло, зажёг сразу несколько свечей, и сваливши на стол всё что было обнаружено в шкафах, взялся перекладывать бумаги. Михаил Валентинович не смог бы точно сказать что он искал, но чутьё подсказывало ему — разгадка именно здесь.
Бумаг оказалось не так уж и много, в основном долговые расписки и банковские векселя. Так что на полное изучение материала ушло всего чуть более часа. Удуев остался доволен. Один листок, испещрённый непонятными значками тайнописи, ротмистр сразу сложил и прибрал в карман, рассчитывая, что позже его удастся разобрать.
Другой листок, отодвинув гору бумаги, он разгладил перед собой на столе и прочёл этот листок несколько раз. Никаких сомнений не оставалось — перед ротмистром лежал список всех шпионов, пристроенных Иваном Бурсой в Петербурге.
В основном, это были дворовые люди. Возле каждого адреса стояло имя шпиона или только одна буква, определяющая начало имени. За именем следовали краткие обозначения.
Разобравшись в обозначениях, ротмистр понял — шпионы делились на две категории: дворовые люди, подкупленные каким-то образом и собственные крепостные Бурсы, дважды перепроданные так, чтобы в конечном счёте оказаться в нужных руках. Всего в списке было 27 столичных адресов.
— Вот как ты, дьявол, прокурором руководишь, — прошептал Удуев, всё разглаживая и разглаживая листок. — Если все эти люди тебе послушны по всем адресам ты и державой, наверное, управлять смог бы. Вот уж где настоящая измена. Сколько народу без вины в Сибирь ушло! А здесь и тайный сговор на лицо и корысть и присвоение себе власти государя — с такими возможностями злодей и новую войну с турками затеет, если это ему окажется выгодно.
Поверить было просто невозможно, но засевший в своём отдалённом умении негодяй, Иван Кузьмич Бурса, никогда не состоявший на государственной службе и числящийся недорослем, действительно имел власть над несколькими фаворитами императора Павла Петровича и вполне мог воздействовать на политическую обстановку в стране.
Механизм действия ротмистр Удуев представлял себе так: крепостной человек, беззаветно преданный негодяю Ивану Бурсе, в результате нескольких хитрых продаж, оказывается в доме другого хозяина. Он подслушивает под дверями и выведывает все тайны. Меховщик узнаёт от шпиона все тайны и передаёт их негодяю. После чего Иван Бурса занимается шантажом и угрозой разоблачения превращают любое высокопоставленное лицо в исполнителя своей воли. А поскольку вряд ли найдётся в Северной столице человек, настолько безгрешный, что смог бы просто отмахнуться от домогательств — власть негодяя становится полной.
В особо трудных случаях, когда шантажисту нужно было ввести в дом своего человека, а в этом доме просто не покупали дворовых, Бурса подсовывал на продажу какой-нибудь исключительный талант. В списке присутствовали три скрипача, известные крепостная актриса, один живописец и один повар. Каждый из адресов в списке представлял несомненный интерес, но ротмистр Удуев остановился на одном. Он сразу припомнил, что особняк на каменной набережной принадлежит княгине Наталье Андреевне Ольховской.
Дома на Конюшенной в списке не оказалось. Лакей, приставленный следить за старшим Бурсой, был просто куплен за деньги.
«Неужели княгиня на крючке, — подумал Удуев. — Доколе всё это так, то совсем уж непонятно».
Медленно наступало утро. В лавке продолжался обыск. Одна из свечей, стоявших на столе, неожиданно оплавилась криво и потекла, выбросив большое пламя.
— Нашли что-нибудь? — спросил Удуев, когда в комнату вошёл один из жандармов.
— Да нашли, Ваше благородие… — неуверенно доложил жандарм. — Вот непонятно только, что?
Ротмистр поднялся из-за стола и, заложив драгоценный список в карман, вышел.
— Ну, давай-давай, посмотрим, что вы там обнаружили.
— Там в подвале, — сказал жандарм, — на детские игрушки похоже, вроде кукольная комната.
— Кукольная комната? — искренне удивился Удуев, следуя за жандармом по коридору, а потом и вниз по лестнице. — Невероятно.
В те годы, как, впрочем, и в последующие, изящная кукольная мебель — точная копия настоящей вместе с посудой, утварью и платьем — только входила в моду. Она стоила, зачастую, в несколько раз дороже такой же мебели обычного размера и приобретались, как правило, эти «мебеля» для того, чтобы щегольнуть перед обществом.
В доме крепостного меховщика, живущего на оброке, не могло найтись ничего подобного. Спустившись по шаткой лестнице вниз, вслед жандармом, Удуев был немало удивлён тем, что открылось его взору.
Подвал был разделён на две части. В одной части всё было как обычно — весели окорока, стояли несколько бочек с огурцами и капустой, отблёскивали тёмным стеклом полки, заставленные бутылками, пахло сыростью и от земляного пола, будто поднимался пар. Но часть подвала была отделена толстой дощатой перегородкой. И за перегородкой этой было устроено тайное жилище, действительно, чем-то напоминающие кукольную комнату.
Снаружи, возле перегородки, стоял низкий широченный топчан, заваленный каким-то тряпьём. Удуев поднёс свечу к этому топчану и вдруг увидел, что под тряпками явственно обрисовывается неподвижная человеческая фигура.
— А это ещё кто?
— По всему, бродяга. Он мёртвый, — сказал жандарм, также приближая свою свечу. — Мы его осмотрели — ничего интересного. Похоже, его здесь держали для чёрной работы.
— Глупо, — сказал Удуев, проходя дальше, и опять заглядывая в маленькую деревянную дверцу в стене.