Крещатик № 94 (2021)

Альманах

– Володя, а ты не колешься? – вдруг спросила Лидия Владимировна уходящего Лутковского.

– Не, не колюсь, – обернулся Лутковский и прибавил шагу.

Завернув за ближайший угол, Ленц притормозил Лутковского.

– Стой. А давай здесь еще выпьем. За углом.

– Что-то колбасит тебя сегодня, Марк. Места себе не находишь, – настороженно сказал Лутковский, свинчивая пробку с бутылки «Бехеровки».

– А кто эта почтенная дама? – спросил Ленц, выглянув за угол.

– Тётя Лида. Подруга бабушки. С ней в школе работала. Математике дураков учила.

– И тебя?

– Нет, я в другой

школе учился.

– Судя по твоим робким ответам этой тёте Лиде, она влияние на тебя имеет. Гоняла тебя с бабушкой за курение?

– Гоняла, – ответил Лутковский, отхлебнув из горлышка и передав бутылку Ленцу. Марк, в свою очередь, закурил и передал пачку Владимиру.

– Ну что, покурим не в затяжку, пока шухер не подняли, – улыбнулся он.

– Жвачка есть зажевать? А то училка мамке запалит, – подыграл ему Лутковский.

Ленц отхлебнул из горла и упёрся взглядом в бледно-голубое небо. По выцветшему летнему бескрайнему пространству нехотя, лениво, с востока на запад плыли облака. На их белом, как бумага, фоне зависла чёрная галочка птицы, которая через секунду рванула в сторону невидимым росчерком и растворилась в этой вечной неиссякаемой глубине. Лутковский таким же прищуренным взглядом окунулся в эту вечность. Чем дольше друзья смотрели в небо, тем тише и спокойнее становилось вокруг. Казалось, это бескрайнее пространство впитывало в себя все лишние звуки, наполняя мир гармонией, умиротворяя хаос, привнесённый человеком.

– А сколько километров до космоса? – неожиданно спросил Ленц.

– Не помню, километров сто, по-моему.

– Что значит, по-твоему? А по мнению учёных?

– Это по их мнению. Я точную цифру не помню.

– И хрен с ней, с точной цифрой, – задумчиво сказал Ленц. – Главное, мы выяснили, что это недалеко – за час на машине добраться можем. Поехали. Где твоя «Дэу», не пропил еще?

– Пьяными быстрее доберёмся, – ответил Лутковский. – До первого столба и прямиком в ад.

– А почему в ад, а не в противоположную сторону?

– Туда пьяными не ездят, – ответил Владимир.

– Откуда ты знаешь, какими туда ездят, – Ленц отхлебнул из горла и передал бутылку Лутковскому. – Муть какая-то. Стену, что ли, обоссать, – задумчиво сказал он. – Ладно, идём к Ане, а то цветы совсем завянут.

Приятели снова бодро пошли в выбранном ранее направлении. Лутковский время от времени пытался вырвать у Марка подобранные им цветы и выбросить их куда-нибудь подальше. Он справедливо считал этот жест друга неоправданным цинизмом, неостроумной выходкой, незаслуженно оскорблявшей как покойного Олега Глоту, так и Аню, которую такой подарок, несомненно, возмутил бы до глубины души. Владимир пытался это втолковать Ленцу, но тот игнорировал все его аргументы и отшучивался каким-то тяжёлым, не свойственным ему-прежнему юмором.

10

В магазине стояла тишина, и было пусто. За стойкой никого не было. Так что, зайдя в помещение, Лутковский и Ленц остановились в секундной нерешительности, соображая, как поступить дальше – звать ли хозяйку или молча подождать её появления. В эту невольную паузу Владимир огляделся по сторонам. Магазин предстал в привычном оформлении. Фотообои, на которых были изображены винные бочки и бутылки. Поверх них красовалась наклеенная карта Крыма с географическим обозначением института виноделия «Магарач» и портретом Никиты Хрущёва. В самом помещении стояли несколько круглых столиков для дегустации вин и иной алкогольной продукции. На отдельном стенде покупателям предлагались коньяки и настойки в слегка запылённых бутылках, что свидетельствовало о непопулярности здесь этих недешёвых напитков. Стопка пустых пластиковых стаканов на стойке и непривычная пустота.

Пустота была заполнена жарой и еле уловимым запахом винных испарений. В этом кислом мареве тяжело прожужжала оса и села на лоб Ленцу. Тот отмахнулся. Оса перелетела к Лутковскому, который в свою очередь испуганно замахал ладонью и, проклиная матерщиной насекомое, заметался по помещению. На этот шум немедленно вышла Аня – хозяйка заведения. Она внимательно присмотрелась к происходящему и дружелюбно усмехнувшись, констатировала:

– Явились.

– Мы запылились, Аня, – сурово ёрничая, ответил ей Ленц. – Мы с ног до головы во прахе. К тому же мы жутко устали. Так что налей нам лёгкого прозрачного вина, милая Анюта.

– Рислинг холодный подойдёт?

– Вполне, – согласился Ленц и протянул Ане цветы.

– Вот ещё, – удивилась девушка. – Откуда веник принёс?

– Как откуда, – усмехнулся Ленц. – Из цветочного магазина. Такие цветы на дороге не валяются.

– Дохлые какие-то цветочки, – с сомнением констатировала Аня. – Небось, тёлки не дождался какой-то, а выкинуть пожлобился. – Аня скептически рассмотрела букет и поставила его в красивую пивную кружку, снятую для этой цели со стенда, налив предварительно в неё воды из пластиковой бутылки.

– Вот уж нет, Аня. Всё было совсем не так, – решительно ответил на предположение девушки Ленц. – Володя, подтверди. – Потребовал он правды от друга.

– Не так. – Печально вздохнув, согласился Лутковский.

– Ладно, пейте вино, – усмехнулась Аня. – А я только открылась. Всё утро как белка в колесе.

– Что так? – спросил Марк, принимая литровую бутылку вина.

– Брат из Крыма приезжал. Документы ему здесь надо оформить для его делишек.

– И как там, в Крыму? – поинтересовался Ленц.

– Ничего, – равнодушно ответила Аня. – Он мне свой телевизор пересказал, я ему свой. Почти поссорились.

– Отчего же «почти»? Что вас остановило на этом пороге? – Спросил Лутковский.

– Ну как… близкие люди…

– Это не тормоз для нормальной ссоры, – перебил девушку Ленц. – Брат на брата – это нормальный исторический процесс.

– Наверное, – пожала плечами Аня, – но мы не поссорились. Вернее, почти поссорились.

– «Почти» – это не поссорились, – усмехнулся Лутковский.

– Ты не прав, Володя, – убеждённо ответил Ленц. – Эмоциональная невысказанность очень опасна. Такое, бывало, наворотишь в себе месиво, что отравиться от собственных мыслей можно. Это ведь только кажется, что человек молчит. А на самом деле постоянно лясы точит и в большей степени со своим воображением. Доказать самому себе, что ты круче всех – милое дело. Уверен, что большинство людей, задумчиво идущих или едущих по городу, спорят с воображаемым персонажем – родственником или другом, но в исконном варианте с самим собой.