Крещатик № 94 (2021)
Шрифт:
Так, в начале 2000-го года атлетический клуб «Атлант» прекратил свою работу, и освободившееся помещение вскоре переоборудовали в кафе под лихой вывеской «Похоть». Эти перемены мгновенно оценил Лутковский.
Однажды, гуляя по району в компании друзей, он остановился как вкопанный. Владимир был поражён столь вольной атрибуцией нового пункта общественного питания. Увидев светящееся неоном это вульгарное слово, юный и горячий Лутковский ощутил манящую потребность, граничащую с первым половым влечением, немедленно посетить «Похоть». И, конечно, Владимир спустился на это дно, где к своему удовольствию обнаружил уютный притончик, наполненный душевным контингентом. Здесь Лутковский надолго растворился в месиве и пространстве, которое каждый вечер заполнялось вольными студентами, липовыми бандитами, юными предпринимателями, а также мелкими, очень мелкими, даже микроскопическими буржуа-рантье, которые сдавали квартиры, комнаты и даже углы своих умерших бабушек креативным менеджерам и пропивали получаемые от нового перспективного сословия деньги в подобных злачных заведениях.
Ах, если бы знали они, кто оплачивает их застолье. Кто отдаёт большую часть своей зарплаты в их трясущиеся от похмелья руки и униженно называет их хозяевами, копя в душе зависть и злобу. Кто работает в ненормированном режиме, стремясь железными когтями зацепится за окраины столицы и не скатится опять в бесперспективные хляби провинции. Кто они?
Менеджеры низшего и среднего звена. Работа, аренда жилья, ипотека, кредиты, романы Пелевина, Коэльо, Мураками и огород в родном селе – всё это сделало из людей со средними умственными и физическими способностями необычайно живучих существ, способных приспосабливаться к любым экстремальным условиям. Эти качества, приобретённые в эволюционном споре с другими видами, выделили менеджеров в наиболее конкурентоспособный вид своего времени, который требовал для себя всё больше и больше места, как под солнцем, так и у барной стойки. По пятницам и субботам они организовывались в задорные компании, которые громко обсуждали на своём рабочем сленге свои насущные дела, подчёркивая тем самым свою принадлежность к некой новой субкультуре. Они также культивировали и своё внешнее отличие от остального населения. Розовые мужские рубашки под блестящими костюмами и строгий тоталитарный стиль офиса у женщин выделяли эти компании в особый фон города. Вскоре этот фон вытеснил все остальные творческие проявления и полностью завладел пространством. Однотипные деловые здания заполнялись однотипными деловыми людьми, которые оптимизировали реальность под конкретные стандарты. Под новый класс стандартизировалась и сфера услуг. Организованное платежеспособное сообщество не устраивали прежние критерии сервиса, и славное кафе потеряло для многих свою актуальность, оказавшись в числе непрестижных клоак с запахом еды в зале и дешёвым алкоголем. Тихий центр вытеснил «Похоть», и её место занял суши-бар «Панда».
Почему именем одного из символов Китая назвали столовую с японской кухней, сказать было сложно. По-видимому, этот красивый бамбуковый медведь у хозяина заведения больше ассоциировался со страной восходящего солнца, и именно поэтому на вывеске упомянутое животное было изображено на фоне багрового восхода, что, несомненно, производило определённое впечатление на несведущих в зоологических тонкостях посетителей. Впрочем, всё это мелочи, на которых, возможно, и не стоило бы останавливаться, если бы можно было остановиться на чем-либо более серьёзном. К сожалению, нет. Ничего интересного о суши-баре «Панда» рассказать нельзя, так как ничего интересного там не происходило.
У Лутковского были весьма скудные впечатления об этом месте. Пару раз он заходил туда, делал заказ, пил сакэ, закусывал роллами и разочарованным покидал «Панду», не найдя в ней ни душевности, ни покоя. Этот стандарт объединял других посетителей. Долго казалось, что всё это станет незыблемым правилом поведения большинства на многие десятилетия, но ничего подобного не произошло.
Как всегда – критическая масса одинаковых людей стала объектом для злых и остроумных шуток. Это не были уважительные остроты про «новых русских» первого десятилетия новой эры. Это было откровенное презрение к целому классу людей. Мерчандайзеры, супервайзеры и прочий хлам делового мира обговаривались в самых уничижительных выражениях. Достойно ответить на такие высказывания эти молодые люди не могли, так как, увы, творческий потенциал данной группы был сведён к стандартному офисному юмору. Оставаться менеджерами стало не модно. А то, что не модно, не культивируется в свободное время. «Панда» не пережила даже ближайшего мирового экономического кризиса и тихо умерла.
Этот факт Лутковский даже не сразу заметил. Его внимание было отвлеченно от «Панды» сооружением нового клуба в помещении бывшего хлебного магазина «Булочная № 1», который в своё время соседствовал с Владимиром. Хозяева этого притона долго не могли принять решение о названии. Об их сомнениях случайно, через своего знакомого гомосексуалиста, узнал Владимир и предложил учредителям оставить старую вывеску – «Булочная № 1». Так с его лёгкой руки у него под домом появился гей-клуб с экстравагантным названием, чем Лутковский очень гордился. Не посещая это заведение, он часто рассказывал о «Булочной» как о злачном объекте в разных богемных компаниях и даже сочинил о клубе стихотворение, которое с удовольствием читал со сцены. Словом, Лутковский гордился своим вкладом в историю города.
Что касается подвала с шестью ступеньками вниз, то он трансформировался в магазин «Продукты 24», открытый молодой и симпатичной девушкой Аней. Впрочем, она очень скоро сообразила, что самый ходовой товар в данной локации – это алкоголь. Прозаические продукты питания быстро уступили место завлекательной вывеске «Вина Крыма». Место пользовалось спросом, тем более что в магазинчике было несколько столиков для дегустации вин. Среди спорящих на разные темы дегустаторов часто оказывался и Владимир Лутковский. Наспорившись, он шёл домой отсыпаться, чтобы через несколько трезвых дней опять вступить в спор об искусстве или геополитике. Туда же иногда заходил и Олег Глота поговорить со своими друзьями о спорте и политике. Короче, место было бойкое. Владимир и Марк решили отправиться именно туда.
По дороге Ленц постоянно требовал слушанных и переслушанных историй об этом подвале. Ему хотелось окунуться в атмосферу того Киева, который был до всех политических и социальных перемен последнего времени. В руках у Марка были цветы для Ани. Эти цветы он подобрал на асфальте у подъезда Владимира. Цветы с похорон Олега Глоты.
9
До винной лавки идти было недолго, минут пятнадцать вольным шагом, но друзья шли гораздо дольше. Ленц постоянно отвлекался на мелочи. Рассматривал фасады домов, комментировал сохнувшее бельё на балконах, особенно женское, рвал незрелые яблоки с деревьев и, сморщившись от кислого вкуса, швырял их в стены и заборы. Было видно, что его что-то беспокоило, как будто он что-то потерял и искал эту потерю в бытовых мелочах сонного, распаренного летней жарой города. Лутковский заметил это и сам невольно оглядел знакомое пространство.
Всё было, как и прежде, как всегда. Дома послевоенной застройки с палисадниками возле парадных. Низкорослые яблони. Могучие каштаны с образцовыми кронами, в тени которых стояли самодельные лавочки. На лавочках чинно сидели старушки, внимательным взглядом провожавшие друзей. Одна из них позвала Лутковского:
– Володя, подойди сюда.
Тот послушно отправился к грузной белокурой женщине.
– Здравствуйте, Лидия Владимировна, – уважительно сказал он.
– Ты на кладбище к бабушке когда поедешь?
– Ну, не знаю, – неуверенно ответил Лутковский. – Наверное, на её день рождения съезжу.
– Ты вот что, Володя, когда надумаешь ехать, то мне скажи. Я с тобой поеду. Сложно мне в автобусе, а у тебя машина.
– Хорошо, тётя Лида, скажу.
– Вот так, – добродушно сказала женщина и, подумав секунду, спросила: – Олега похоронили, а тебя не было. Ты чего не поехал?
– Не хочу, – поморщившись, ответил Лутковский.
– Ну ладно, – махнула рукой Лидия Владимировна. – Ты только зайди к Вале. Скажи ей что-нибудь.
– Хорошо, зайду, – послушно сказал Владимир.
– А это кто с тобой в военной форме? – грузная Лидия Владимировна указала на подошедшего ближе Марка. – Тоже военный, как Олег? – спросила она.
– Я рыбак, – ответил за Лутковского Ленц, – только с рыбалки приехал.
– Ну и дурак, – ответила на это Лидия Владимировна. – Ладно, идите. Не пейте только сильно, – по-доброму отпустила она приятелей и добавила, – алкоголики.
Лутковский толкнул в бок Марка, который хотел что-то ответить доброй женщине, тот мгновенно осёкся, и они молча пошли своей дорогой.