Крещатик № 95 (2022)
Шрифт:
С Ингой было приятно. Она не поучала, хоть и была старше, и много пережила. Наоборот, спрашивала, как и что здесь в Швеции, что нужно и чего не следует делать, чтоб не попасть впросак. Еще Инга сильно помогла ей подтянуть немецкий. Языки ей давались плохо, она путала близкие по звучанию слова в немецком и шведском.
Инга казалась ей похожей на других девушек, переживших войну, которых она встречала раньше. Это было странно, те девушки были из стран, захваченных Германией. Отец Инги участвовал в этом захвате. Он был один из тех, кто убивал. Но и его тоже убили. Инга тоже пострадала от войны. Не так, как те, но
Когда она подходила к школе, в арке, под переходом из здания театра к учебному корпусу, какой-то парень, показавшийся ей знакомым, ставил велосипед.
Понедельник, 17 октября
Снова он увидел ее в понедельник, почти через две недели, возле лестницы, по которой поднимался. Она стояла с группой одноклассников, ожидая, когда пустят в кабинет. С группой, но не в группе. Она опять выглядела потерянной и маленькой среди рабочих парней и фабричных девушек. Она явно не принадлежала к этому кругу, и одежда на ней, хотя и не новая, доставшаяся, видно, от старшей сестры, была вызывающе лучше, чем у остальных. Талоны на материю отменили совсем недавно, и купить хорошую одежду можно было только за большие деньги. Он сам давно подумывал о покупке пальто, но самое дешевое стоило три-четыре его зарплаты.
«Потеряшка», – подумал он опять.
Она не смотрела в его сторону, и он не стал останавливаться, а пошел сразу на свой этаж. Но девочка эта не выходила у него из головы.
В реальном отделении, в отличие от музыкального, учились люди, которые по разным причинам не смогли в свое время окончить школу. Взрослые люди, такие как он, от 20 и старше. Которые днем работали, а вечером учились, чтобы найти работу получше или пойти учиться дальше. Зачем такой девочке учиться в вечерней школе? Её место в хорошей гимназии. По каким причинам не смогла она учиться днем, в своем кругу, со своими подружками? Бегать по вечерам на каток и в кино, а не засыпать от усталости в пустом классе?
Первый урок сегодня был групповой – история музыки. Он пришел в школу только в августе, но довольно быстро вспомнил все, чему его учил отец, хотя специально они не занимались ни историей, ни теорией музыки. Здесь обучение начиналось с нуля. Не то, чтобы ему было скучно, но хотелось более интенсивных и напряженных занятий. И не только в теории. В инструментальных классах тоже начинали с примитивных упражнений. На фортепьяно его взяли сразу во второй класс, но ничего серьезного играть не давали. Может быть, если бы у него был свой инструмент или возможность где-то заниматься ежедневно…
Но для этого надо иметь жилье, а не угол в чужом доме. Инструмента, на котором он мечтал играть, не было в школьном списке. Пока что он занимался на кларнете, который в школе давали на прокат. Для кларнета не требовалось много места, на нем можно было играть в доме, во дворе, на улице. В первый же месяц на большом пальце правой руки образовалась мозоль, которая долго болела, пока не превратилась в крепкую шишку.
После занятий он почти бегом спустился вниз, надеясь увидеть опять маленькую Потеряшку, но никого уже не застал. Он вскочил на велосипед и поехал направо, на улицу Биргер-Ярлсгатан – в прошлый раз она пошла в ту сторону, наверное, на трамвай. Но на остановке ее не было, два трамвая – один за другим – прошли мимо. Он опоздал, а, может быть, она и не садилась в трамвай, а просто жила где-то в этой стороне.
Хотя Биргер-Ярлсгатан и считалась одной из самых больших улиц в Стокгольме, фонарей было мало. Массивные тяжелые дома с эркерами темнели с двух сторон. Слабый свет падал из ниш парадных, да кое-где в окнах горели лампы. Угловые дома были украшены башнями и казались еще выше и темней. Он свернул направо, выехал к Кунгстредгордену – Королевскому саду – и дальше к мосту, выводящему к углу королевского замка, огромным тёмным кубом возвышавшегося на набережной Гамла стана – старого города. Впереди, на другой стороне залива, темнел высокий берег Сёдермальма или просто Сёдера – южного острова. Стокгольм стоит на островах, и каждый остров – сам себе город: Сёдермальм, Стадсхольмен, Кунгсхольмен, Юргорден – и еще много других, поменьше.
В первый приезд в Стокгольм, ранней весной много лет назад, он запомнил только вокзал и привокзальный парк. Потом он ездил сюда ещё несколько раз, но общего впечатления не составил. Почти каждый раз он ночевал у разных людей в разных частях города. Летом он переехал в Стокгольм и сперва чувствовал себя неуютно. Работа, ради которой он приехал, сначала не занимала его, близких у него не было, из друзей остался только Борис, другие разъехались кто куда или остались в Упсале. Светлыми вечерами он блуждал по улицам, не понимая, зачем он здесь, город казался чужим и недоступным. Только получив в подарок старый армейский велосипед и объехав почти весь Стокгольм, он принял его.
Когда одиночество казалось особенно невыносимым, он садился на велосипед и катил куда-нибудь, пока не доезжал до места, которое ему нравилось, казалось интересным или неожиданно родным. Последнее случалось крайне редко, но интересных мест он нашел много, и, главное, после такой прогулки по городу ему всегда становилось легче. Иногда он просто сбегал вниз с горы, гулял по набережной и чувствовал себя прекрасно.
Среда, 19 октября
В среду она задержалась в классе, ей нужна была помощь по математике. Она довольно долго сидела с преподавателем, а когда вышла, кто-то ее окликнул:
– Привет.
Она подняла голову, посмотрела, не узнавая.
– Привет, – повторил он.
– Привет, – ответила она, вспоминая.
– Ты опять поздно. На трамвай?
– Да, – она посмотрела на него снизу вверх. Долговязый парень в потрепанном плаще, из рукавов которого торчат длинные худые руки. На голове кепка, похож на ее одноклассников, но незнакомый. Вспомнила: тот парень, который ей помог в день, когда пришла посылка. Да, он тогда сказал: «Потеряшка». Вот откуда взялось в голове это слово.
Он пошел рядом с ней к трамвайной остановке.
– Почему ты назвал меня потеряшкой?
– У тебя был такой вид, как будто ты потерялась и не знаешь, что делать. Как потерявшийся ребенок. Извини.
– Ничего. Я не обижаюсь. Я действительно… потерялась… Но это… Это мое дело, тебя не касается…
Зачем она так грубо? Он ничего плохого не сделал. Если бы не он, она бы, наверное, еще долго сидела в школе, забыв о времени. Завхоз мог запереть входную дверь, и пришлось бы идти к нему в квартиру, просить, чтоб выпустили.