Крещатик № 95 (2022)
Шрифт:
В прошлом году сестры Сван пригласили ее на пасхальный ужин к себе домой. Когда трамвай выехал наверх, открылся потрясающий вид на город. Был виден порт с кранами и кораблями, потом Гамла стан, острова Шепсхольмен и Кастельхольмен, еще дальше Юргорден. Карин встретила Айну на остановке и повела по каким-то боковым улочкам. Сёстры жили с родителями в маленькой двухкомнатной квартире на пятом этаже без лифта. Ванной у них не было, только маленький ватерклозет. Раковина была в кухне. Айна, с одной стороны, растрогалась, что ее пригласили, а с другой очень стеснялась. До этого её лично никогда не приглашали в гости, если она и попадала куда-то, то только как сопровождающая. К тому же тогда еще не
Стол и вся квартира были украшены деревянными курочками и петушками: к каждой Пасхе отец сестёр вырезал и раскрашивал новую пару. Это напомнило Айне детство. Только дедовы петушки были еще и свистульками. После ужина они с Карин и Эммой пошли гулять. Было уже темно, улицы там освещались плохо. Они прошли мимо огромного мрачного здания пивной фабрики, она почувствовала это по запаху, до того, как ей объяснили. Их обогнала ватага мальчишек, которые мчались на площадь. Оттуда неслись крики и грохот. Айна испугалась, но сестры, наоборот, рванулись вперед, увлекая ее за собой.
Они остановились возле кинотеатра, потому что дальше было не пройти. Сотни людей, в основном подростков, заполнили улицу. Их теснили полицейские, пешие и верховые. Мальчишки кидали камни и бутылки, полицейские отвечали кнутами и дубинками, один даже взмахнул саблей. Казалось, они бьют всех, кто попадается на пути. Около аптеки полицейская лошадь чуть не сбила женщину. Пахло горелой резиной, подожгли полицейскую машину.
Айна не знала, что эта площадь и центральная улица острова – Ётгатан, – являлись местом сбора местной молодежи. В Пасху все кафе и кинотеатры были закрыты, и подросткам некуда было податься, только сидеть в тесных комнатах с родителями и младшими братьями-сестрами. Как потом объяснили сестры Сван, здесь часто проходили столкновения с полицией, но все заканчивалось миром. Для Карин и Эммы происходящее было развлечением. Они знали многих из толпы и кричали им что-то приветственное. Но для Айны это было ужасом. Крики, стоны, свист хлыста и грохот камней обрушились на неё страшным воспоминанием детства, о котором она забыла и не хотела вспоминать. Она стояла, прижавшись к стене дома, отрицательно мотая головой на все предложения сестер, не вникая в их смысл. Наконец, они взяли ее под руки и почти потащили в сторону. В себя она пришла только на остановке трамвая.
Айна долго тряслась в трамвае, вышла не на той остановке и стояла в темноте, ожидая, пока утихнет шум в ушах. Потом она шла пешком, и когда вышла на Страндвеген, та показалась ей такой родной, тихой и домашней, что Айна заплакала и плакала до самого дома.
Она не сердилась на сестер Сван за их радостное возбуждение во время беспорядков. Но Айна не могла позвать их к себе в гости, чего они, очевидно, ждали, и их как бы дружба на этом закончились, осталось только ощущение неловкости. И боязнь Сёдермальма.
Понедельник, 31 октября
А-й-н-а.
Что-то с ней не так, хотя по одежде и манерам она явно «из хорошей семьи», из того прошлого сказочного мира, который остался для него только в снах. Но девочки из хороших семей учатся здесь на музыкальном или театральном отделении. А днем они ходят в престижные школы. Почему она учится в вечерней реальной школе, которая в лучшем случае дает только подготовку к гимназии?
Давиду было так жалко эту девочку, как сестренку, которой он никогда не имел. Он все время думал о ней и не мог понять. Почему она пошла с ним в магазин, но не хочет, чтобы он знал, где она живет? Боится, как она сказала, что ее увидят с мужчиной? Но если дома ее держат в строгости, почему разрешают ездить вечером одной?
Они виделись мельком в среду. На остановке трамвая с ней стояли тогда две девушки постарше, они курили, и Айна выглядела рядом совсем ребенком. Почти неделя прошла. Интересно, что она делает по воскресеньям? Ходит в кино? Или на танцы? Или просто гуляет с подружками? С родителями?
Сегодня он надеялся ее увидеть. Но сначала чуть не опоздал на занятия, потом их переменки не совпали. После занятий он сразу спустился к выходу и встал в тамбуре. Народ шел из коридора слева и сверху по лестнице, сливаясь внизу в плотную толпу. Он чуть не пропустил ее и не сразу узнал. Вместо «колокольчика» на ней была белая кроличья шапочка. Холодно, конечно, – в тот понедельник было плюс десять, а сегодня уже минус один.
Айна не видела его, она разговаривала с какой-то девушкой. Давид вышел вслед за ними, постоял, пока они прощались, на краю тротуара. Наконец, собеседница повернула налево, а Потеряшка пошла к своему трамваю. Он рванулся, пошел рядом, сказал на ходу:
– Привет, Айна!
– Привет, Давид!
– Скажи, а тебя одну в кино пускают?
– Пускают? Кто? – Айна даже остановилась и опять засмеялась своим детским смехом, от которого Давиду стало тепло, и он тоже засмеялся, и они опять смеялись вместе. Пока хватало духу, спросил:
– Если ты свободна в воскресенье, может, сходишь со мной в кино? На премьеру?
– На премьеру? – Айна смотрела удивленно. – Какую?
– Какая будет. Хочешь?
Давид даже не понял, как это у него вырвалось. Он сам никогда не бывал на премьере. В Стокгольме были так называемые «премьерные кинотеатры», где показывали новые художественные фильмы, шведские и американские, редко из других стран. Чтоб достать туда билеты надо было заранее долго стоять в очереди, и стоили они много дороже. Но, конечно, приглашать, так уж на премьеру. До воскресенья еще есть время. Главное, чтобы Айна согласилась.
– Конечно, хочу. А как ты достанешь билеты?
– Достану. В среду скажу, куда. Только ты не уходи сразу, а то я могу задержаться.
– Я подожду, – пообещала Айна.
Они уже дошли до остановки.
– Не провожать? – на всякий случай спросил Давид.
– Нет, спасибо. До среды.
– До среды, Айна!
Давид вышел из трамвая и дошел до квартала Дротнинген (королева), свернул на улицу, которая почти вся состояла из лестниц, и пошел вверх. Поднявшись, он обернулся и посмотрел назад: по этой лестнице надо идти вниз: не потому, что легче, а потому, что в светлое время отсюда открывался замечательный вид на залив и город за ним. Сейчас только огни на мосту светились в темноте, а за ними мерцали окна дворцов на Страндвеген, в одном из них жила Айна.
Когда Давид только перебрался в Стокгольм и стал помогать Борису, он никак не мог понять, зачем нужны названия кварталов. Не просто названия, – дома имели нумерацию и по улице, и по кварталу. Первое его задание было отвезти какие-то учебные пособия в Лицей для девочек. Адрес ему дали Артиллерист 1, а дом, оказалось, стоял на улице Банергатан 38, «Артиллеристом» назывался квартал. Позже он нашел объяснение в одной книге: кварталы пришли из римских времен. У военного лагеря было четверо ворот, между ними проходили две пересекающиеся дороги, деля лагерь на четыре части. Потом кварталами стали называть постройки, ограниченные четырьмя улицами. В XVII веке в Стокгольме уже планировалась сеть перекрестных прямых улиц, и участки между ними получили названия, а дома – номера.