Крещатик № 95 (2022)
Шрифт:
Вдруг оказалось, что они вышли уже на Страндвеген и Айна держит его под руку.
Давид остановился, посмотрел на Айну и судорожно вздохнул. Она выглядела испуганной. Это она из-за него, из-за его переживаний.
– Извини, я тебя напугал.
– Нет. Мне жаль, что ты так расстроился. Вена, наверное, была очень красива до войны?
– Да, похожа на твою Страндвеген.
– На мою? – Айна засмеялась. – Ты же сам, наверное, жил в таком доме, с мраморной лестницей и зеркалами в подъезде?
– Нет, у нас была квартира попроще, но я бывал в таких тоже. Маму приглашали петь в салонах, папа ей аккомпанировал. Я помню парадные лестницы
– У меня? Как у Анны в кино?
Айна вдруг засмеялась так неожиданно и весело, что Давиду сразу стало легче.
Он не заметил, как получилось, что они пошли не вдоль домов, не по бульвару, а по набережной, у воды. Вдоль берега стояли пассажирские пароходы и баржи, груженные дровами. Отсветы фонарей играли в заливе. Вот дома на той стороне закончились, показался мост, за ним в просвете мерцали воды следующего залива, над которым возвышался тёмный берег Сёдермальма.
– А я вон там живу. Между церковью Катарины и водонапорной башней, – Давид показал на самые высокие черные силуэты на горе.
– А я вон там, – Айна обернулась к улице и показала куда-то вперед. – До завтра?
– До завтра! – он смотрел, как она перешла улицу и быстро пошла в сторону Нарвавеген.
Понедельник, 7 ноября
В понедельник Айна встретила Давида, когда он только спустился со своего этажа. В коридоре и на лестнице стоял гул, все торопились домой.
– Давай подождем.
Они отошли окну.
– Все в порядке? – спросил Давид.
Айна посмотрела на него с удивлением. Это же он вчера расстроился почти до слез, не она. Вид сегодня у него был усталый, наверное, плохо спал.
– А что у меня может случиться? Ты сам-то в порядке?
– Да, конечно. Просто… вдруг тебя дома отругали.
– Дома отругали? За что?
– Ну, что ты в кино пошла с каким-то парнем.
Айна еще больше удивилась, потом засмеялась.
– Ты решил, что если я живу на Страндвеген, то…
– То у тебя комната, как у Анны в кино, и строгие родители.
Айна смеялась так звонко, что на них оборачивались. Давид тоже засмеялся, уж очень ее смех был заразительным.
– Да, – сказала она. – Да, я живу в большой квартире в дорогом районе. Пять комнат: три спальни, салон и столовая плюс кухня и комнатка для меня. Все это я должна убирать каждый день. Я домработница в семье адвоката.
– Домработница? – Теперь удивился Давид. – А я думал…
– Ты думал, что на Страндвеген живут только богатые? Но кто-то же должен их обслуживать.
– Так вот почему ты учишься в вечерней школе.
– Да. Мне нет 18 лет, и я имею право учиться, что и делаю три вечера в неделю. И каждую третью неделю у меня выходной.
– Раз в три недели? А все остальное время на работе?
– Нет, не все, до пяти вечера. А в пятницу только до двух. Иногда больше, если мадам надо, но тогда меньше на следующий день. Девушки старше работают и по 12 часов. А я успеваю вечерами позаниматься. Иногда в кино сходить. На танцы.
На самом деле на танцах она бывала редко, только когда Инге не с кем было пойти, и она звала Айну. Первый раз они были в парке, в Скансене, Айна чувствовала себя неловко. Когда они шли домой, трамваи уже не ходили. Айну удивило, что очень много девушек приехало из дальних районов, и обратно они все шли пешком, некоторым надо было идти по ночному городу целый час.
– Ты часто ходишь на танцы? – спросил Давид.
– Нет, только когда подружка зовет. А ты?
– Тоже, когда зовут. Но я не танцую, а играю для танцующих. Это весело, и приработок хороший.
Они спустились вниз, прошли по коридору, вышли на улицу.
– Так ты живешь на работе, – сказал Давид.
– Ну, не совсем. У меня своя комнатка рядом с кухней, и свой вход.
– А что ты делаешь целыми днями? Убираешь и варишь?
– С утра делаю завтрак для хозяина. Потом помогаю мадам. Потом надо умыть, одеть и накормить маленького. Застелить все кровати. Протереть пыль во всех комнатах. Погулять с маленьким, если мадам занята. Потом приходит кухарка, надо сходить с ней на рынок. Потом помочь ей с обедом и ужином. Убрать посуду, вымыть полы. Плюс стирка, глажка, но это не каждый день. Салон и спальню хозяев убираю раз в неделю. Гостевую только перед приездом гостей и пока они живут в доме. Ну и все, что необходимо, – подать – убрать, поиграть с маленьким, уложить, если хозяева вечером уходят.
– Тебе нравится?
– Конечно. Хозяева добрые. У меня есть жилье и еда, я могу учиться. С августа я даже стала откладывать немного. У других девушек условия хуже.
Шел мелкий противный дождь.
– У тебя есть зонт? – Айна раскрыла свой зонтик и посмотрела вверх на Давида.
– Нет, я же обычно на велосипеде езжу, неудобно держать. А в трамвае можно забыть.
– Тогда держи ты, сможешь закрыть нас двоих, – она протянула Давиду зонтик, который он поднял над Айной. – Нет, так, чтоб и тебя не мочило!
– Тогда до тебя очень далеко будет, – засмеялся Давид.
Айна взяла его под руку, и они направились к остановке. Впереди прозвучала и смолкла сирена скорой помощи. Почему-то навстречу шло много людей. Айна с Давидом не дошли еще до конца здания школы, когда встретили сестер Сван, торопливо идущих с Биргер-Ярлсгатан. В тусклом свете фонарей под дождем Айна не сразу их разглядела и не сразу отпустила руку, державшую Давида, но похоже, сестрам было не до нее.
– Что случилось? – спросила она.
– Несчастный случай, – сказала Эмма. – Старуха под трамвай попала. Теперь надолго все встанет.
– Бесполезно ждать, – подхватила Карин, – пойдем на «пятерку». Она до Норрмальмсторг идет, а там уже можно пересесть.
– Как же так получилось? – спросил Давид. – Не видела трамвая?
– Не знаю, она, похоже, и не смотрела. – ответила Эмма. – Шла, говорят, под зонтиком и ничего вокруг не замечала.
Вместе они вышли на Карлавеген и пошли к остановке. Перед ними на горе вырастала, как древняя крепость, церковь Энгельб-ректс. Сначала склоны с трудом угадывались в промозглой тьме. Но вот они подошли ближе: идущие уступами лестницы поднимались вверх, с двух сторон охватывая террасы, огороженные серо-коричневыми каменными стенами. Фонари на столбах светили слабо, но даже в полумраке ощущалась торжественность. Сама церковь наверху казалась неправдоподобно огромной с бесконечно высокой башней, на которой светились большие круглые часы. Айна раньше думала, что церковь названа в честь ангела – энгель, – так звучит это по-шведски. Но оказалось, что она названа не в честь ангела или святого, а в честь национального героя: Энгельбрект Энгельбректсон. Он был вождем народного восстания в средние века.