Крещение огнем. «Небесная правда» «сталинских соколов» (сборник)
Шрифт:
Как только завершилась переправа артиллерии, Лебедь энергично махнул танкисту, стоявшему на подножке бензовоза. Тот юркнул в кабину, и колонна, состоявшая из бензомаслозаправщиков, спустилась к настилу, с которого шла погрузка на паром, А за ними придвинулись и стали на очередь машины БАО. Справа из толпы собравшихся бойцов и командиров раздались было возмущенные голоса, но усиленный мегафоном бас Лебедя оборвал их:
– Данной мне властью предупреждаю: тот, кто попытается взять нахрапом, будет вносить дезорганизацию, переправится в последнюю очередь. Если я не сочту нужным применить более строгие меры.
Гвалт затих.
На паром въехали очередные бензовозы, и он отчалил, поднимая мутные буруны.
Рита стояла в кузове, притиснутая к кабине: в машину набилось столько бойцов, что трудно было дышать. Все стремилисъ побыстрее попасть на левый берег, подальше от опасности, – вот-вот снова пожалуют бомбардировщики.
К счастью, немецкая авиация пока не появлялась: то ли считала дело сделанным, то ли у нее были другие, более важные задачи.
Батальон аэродромного обслуживания закончил переправу в полдень. Когда последний грузовик въехал на паром, Лебедь приказал майору:
– Командуйте. Мне отлучиться надо.
– Да нет уж, – заупрямился было комендант переправы, – коли отстранили…
– Прекратите, майор, – рявкнул Лебедь. – Выполняйте приказ. – Сунул ему в руки мегафон и, спрыгнув с помоста, зашагал от реки.
На левом берегу капитан Терещенко собрал всех водителей машин БАО на инструктаж, объяснил порядок и маршрут следования, и колонна двинулась дальше.
Лейтенант Завидов сел в кузов рядом с Ритой, где остался прежний экипаж – четыре девушки и шестеро солдат. Колонна отъехала на километр, когда их нагнал Ут-2 Лебедя. Замкомдив пролетел на юго-восток. А спустя еще немного в небе появились «юнкерсы». Рита насчитала десять бомбовозов. И там, где полчаса назад люди, уверовав в свою счастливую звезду, с надеждой и тревогой ожидали паром, заполыхал огонь. Ввысь взметнулись клубы дыма, земли, пыли.
Самолеты делали круги, заходили с юго-востока, и Терещенко дал команду увеличить скорость: бомбардировщики разворачивались как раз над колонной БАО и не исключалась возможность, что станут бомбить и ее. Но фашистским летчикам, видно, не хотелось целиться в одиночные машины, когда у переправы их было скопление и куда бомбу ни брось – все равно попадет в цель.
На этот раз, несмотря на то что самолетов было больше, зенитчики вели огонь более слаженно и метко. Уже на втором заходе задымил «юнкерс» и со снижением потянул на запад. Потом на развороте, почти над самой колонной, вспыхнул второй: то ли его подбили раньше, то ли осколок зенитного снаряда достал его здесь. Рита наблюдала, как быстро разгорается пламя. Бомбардировщик накренился, и из него выпрыгнули два человека. Один почти сразу раскрыл парашют, второй пролетел метров сто пятьдесят, чтобы не попасть под обломки самолета, но перестарался – едва купол начал наполняться воздухом, летчик столкнулся с землей.
Завидов постучал по кабине и приказал шоферу свернуть к обочине дороги, остановиться.
– Вы и вы – со мной, – указал он на двух бойцов с карабинами, а еще двух послал к погибшему, наказав тщательно его обыскать и забрать все, что при нем.
Второго парашютиста несло вдоль дороги на юго-восток. Рита прикинула: опустится не далее полукилометра от них – и, не давая себе отчета, спрыгнула за Завидовым.
– А вы куда? – обернулся лейтенант.
– С вами, – ответила она.
Завидов лишь долю секунды думал, что ей ответить. Рите даже показалось, что он обрадовался ее решению, но он жестом руки велел ей остановиться.
– Не надо. Летчик вооружен.
Она и сама это знала. Но о том, что фашист, находясь у нас в тылу, окруженный столькими людьми, вздумает отстреливаться, она и мысли не допускала.
Рита бежала за Завидовым и солдатами по пшенице, больно стегавшей по голым коленям и рукам, не спуская глаз со снижающегося парашютиста. Он тоже видел их, тянул стропы, чтобы ускорить скольжение, на что-то надеясь.
А пшеница выросла высокая, чуть ли не в рост человека, с длинным тяжелым колосом, и Рите было жаль топтать ее, хотя понимала, что убрать урожай вряд ли удастся.
Парашютист упал метрах в двухстах. Отстегнул купол – белое полотнище хорошо было видно издали, – и то ли залег, то ли ползком решил уйти от них. Завидов приказал одному бойцу взять правее, второму левее, а Рите дал знак остановиться.
Она послушалась, постояла, пока они удалились метров на сто, и неторопливо и осторожно двинулась следом. Завидов и бойцы, разомкнувшись метров на тридцать, держали направление на парашют. Когда до купола осталось метров сорок, лейтенант крикнул:
– Хенде хох! Сдавайся!
Немец не поднялся и не отозвался.
– Дальше не ходите, – повернулся Завидов к Рите и, подняв пистолет, медленно пошел вперед. Бойцы – один справа, другой слева – не отставали от него.
Рита с затаенным дыханием наблюдала за ними, и сердце ее сжимал страх, не за себя, за них, и больше всего – за лейтенанта. Теперь она поняла: он ей небезразличен…
Завидов и бойцы сошлись у парашюта. Но там, судя по выражению их лиц, летчика уже не было. Они двинулись дальше, расходясь в стороны.
– Выходите, сдавайтесь! – снова крикнул Завидов, и снова немец не отозвался. Он будто сквозь землю провалился.
Завидов и бойцы ушли довольно далеко, и Рита не выдержала, потихоньку стала продвигаться за ними, жалея, что не взяла у оставшихся в машине карабин. Она миновала парашют. Белый шелк, чуть пригнув колосья, невесомо расстилался над землей, маня своей чистотой, умиротворяющим спокойствием. Захотелось упасть на него лицом вниз и лежать неподвижно, вдыхая запахи пшеницы, земли, неба…
От подвесной системы – лямок с металлическими карабинчиками – тянулся свежий след – примятая пшеница. По нему и пошел Завидов. Вскорости след пересек другой, третий. Их оказалось здесь, к сожалению, немало: люди, так бережно сеявшие семена, теперь безжалостно топтали плоды своих рук – было не до пшеницы.
И все-таки один след Рита выделила: пшеница здесь была примята так сильно, словно тащили кого-то волоком, а местами в земле виднелись лунки – человек полз, упираясь носками сапог. Она пошла по этому следу, чуть забирая влево.