Крещенные кровью
Шрифт:
– Давай сначала помянем старика и домыслим, – ухмыльнулся Василий.
Братья выпили не чокаясь и закусили.
– Наверное, что-то очень серьезное заставило Купца запаниковать и бежать из избы, – заговорил Василий, жуя корочку хлеба. – А планшетку он просто позабыл впопыхах.
– А я думаю иначе, – возразил Степан, отправляя в рот кусочек копченого сала. – То, что преступник убежал, чего-то испугавшись, согласен. Что вещицы свои позабыл в спешке – тоже согласен. А вот рисунок… Могу поспорить, что отец нарисовал его перед самой смертью, чтобы мы с тобой разобрали и поняли послание.
И тут его понесло. Чем больше говорил Степан, тем больше увлекался, и уже сам верил в правдивость версии младшего брата, но считал, что заслуга в ее появлении принадлежит только ему.
Василий слушал его, не перебивая.
– Ты найдешь этого гада и усадишь за решетку, – убирая со стола недопитую бутылку, сказал он наконец. – Только обрати внимание на одну вещь – отец никогда не умел ни писать, ни рисовать. Я ручаюсь головой, что каракули на листе выведены не его рукой.
– Ты так считаешь? – нахмурил озадаченно брови Степан. – Тогда кто, неужели сам Купец упражнялся в искусстве рисования?
– Наверное, – пожал плечами брат. – Может, он сумел заставить отца кое-что вспомнить и рассказать?
– Нет! – уверенно возразил Степан. – Наш отец, конечно, был тих и незаметен. Но не трус. Он был упрям и тверд характером, и никакими пытками нельзя было его заставить сделать то, чего он не хочет.
– Тогда оставим наши разговоры, пока они не завели нас в тупик, – усмехнулся Василий. – Про рисунок, карточку и обо всем, что здесь произошло, спросишь у убийцы, когда отловишь его и припрешь к стенке. – Он кивнул в сторону окна и вздохнул: – Давай-ка, Степан, на кладбище собираться. Погляди, утро наступило, а мы… мы даже не заметили этого.
4
Неделю спустя утром Калачева вызвали в кабинет начальника Управления. Когда он вернулся, к нему зашел начальник следственного отдела Горовой. Увидев его, Степан едко усмехнулся и воткнул еще дымящийся окурок в самый центр переполненной пепельницы.
– Садись, Андреевич, – язык его заплетался. – По делу какому заглянул или добавку принес в довесок к нагоняю?
– Я поговорить начистоту с тобой зашел, – присел рядом Горовой. – А на начальника обиду не держи. Прав он стократно. То, что отца схоронил, – соболезнуем, а вот что неделю на службу не являлся… За то и получил, по заслугам и по справедливости.
– И ты туда же, – хмуро пробурчал Степан, достал из сейфа початую бутылку водки и поставил ее на стол.
– Ты что, собираешься пить среди бела дня в кабинете?!
Степан махнул рукой.
– Не за углом же, – хмыкнул он развязно, налив водки в стакан.
– Все еще горе заливаешь или заранее обмываешь обещанный выговорешник?
– Ни то и ни другое. Я пью потому, что опостылело все и просто хочется напиться!
Горовой сморщил лоб:
– Тебе бы мозги проветрить, Степа… Сколько годков ты в отпусе не был?
– Ни разу, – заморгал изумленно Калачев. – Уже пять лет в ГПУ служу. Отдых бы мне сейчас в самый раз пригодился…
– Знаю, но отпустить так сразу не могу, – развел руками Горовой. – Дело тут появилось особой сложности, да и по делу относительно смерти твоего отца работать тебе придется, не забыл?
– Вот так всегда, – пробубнил Степан недовольно. – Мне сейчас как никогда отпуск нужен, а ты работой загружаешь.
– На то ты и следователь, товарищ Калачев, – напомнил начальник с нажимом. – Ты собрался начать собственные поиски убийцы отца вне рамок уголовного дела. Хочешь покарать Купца самосудом?
– Чем я собирался заняться во время отпуска – дело мое, а не казенное, Андреевич, – Степан поморщился и взялся за бутылку. – Убийцу отца я буду искать как в служебное, так и в свободное время. Помощи просить тоже ни у кого не собираюсь, думаю, управлюсь сам.
– А сыскари из УГРо чего делать будут? – улыбнулся Горовой. – Это их дело – убийц и жуликов ловить, а твое дело – расследованиями по уже пойманным преступникам заниматься, усек?
Калачев отставил бутылку и потер затылок.
– Убийца известен, – сказал он. – Только вот ловить его никто не торопится. Он в форме сотрудника ГПУ по стране разъезжает, а сыскари ни мычат ни телятся. Купец уже около двух лет в розыске… А пока его «ищут», он отца моего забил до смерти. Так что…
– А что его связывало с твоим отцом? – спросил Горовой равнодушным тоном.
– Понятия не имею, – не моргнув глазом солгал Калачев. – Думаю, дело случая.
– Ладно, допустим, так все и было, – сделал вид, что поверил словам подчиненного Горовой. – Но у меня есть еще вопросик к тебе, следователь Калачев.
– Что ж, выкладывай, товарищ начальник, – ухмыльнулся Степан, интуитивно почувствовав недоброе.
– Отец твой был скопцом, правда?
– И что с того? Причиндалы у него снарядом на фронте оторвало, а в секте состоял он принудительно.
Горовой, слушая объяснения Степана, вглядывался в его лицо, словно желая разгадать тайные мысли. Ну а Калачев старался не попасть впросак.
– А вор-рецидивист Носов по кличке Купец, тоже скопец, как и отец твой. Даже скажу больше – они в одной секте состояли до ее распада. Потому то, что между ними произошло в роковую ночь, мы должны обязательно выяснить!
Степан внешне спокойно слушал Горового и в спор не вступал. Он вдруг отчетливо уяснил, что начальник хорошо осведомлен о том, чего Степан никогда не афишировал. Допустим, про скопцовство отца он указал в анкете при приеме на службу, но как Горовой дознался про скопцовство Носова?