Крест и корона
Шрифт:
Было излишне спрашивать у Джеффри, чему привержен он сам. Выбор для него был прост. Что же до меня, то я не могла не вспомнить сэра Томаса Мора, блестящего мыслителя и отважного человека, который на эшафоте сказал: «Я умираю преданным слугой короля, но Бог для меня превыше всего». «Каково это — принять мученичество?» — не раз спрашивала я себя.
На протяжении тех нескольких минут, что мы добирались до Речных ворот Тауэра, я молча молилась. Вы хотите знать, о чем? Я возносила молитвы за упокой души Маргарет, за выздоровление отца, за освобождение Джеффри Сковилла. Я просила Господа, чтобы Он дал мне силы и мудрость, чтобы
На узкой каменной пристани, соединенной с массивной кирпичной стеной, нас ждали две группы людей. По бокам арочного прохода горели факелы, распахнутая пасть ворот была готова поглотить нас.
Члены большей группы, облаченные в ярко-красную с позолотой форму, помогли гребцам причалить к пристани. Затем один из них наклонился и протянул мне руку, стараясь не встречаться со мной взглядом.
Едва лишь я оказалась на пристани, как из второй группы выступил вперед какой-то человек: молодой, с аккуратно подстриженной бородкой и выразительными беспокойными глазами.
— Госпожа Джоанна Стаффорд, вы поступаете на попечение служителей Тауэра, — провозгласил он гораздо громче, чем это было необходимо, ибо стоял совсем близко. — Бифитеры, [8] заберите их.
Я услышала, как за спиной у меня упало что-то тяжелое, и обернулась. Джеффри лежал на пристани у ног бифитера.
— Он что, потерял сознание? — спросил молодой офицер.
— Да, господин лейтенант, — поморщился бифитер.
— Этот человек был ранен на Смитфилде, — сказала я. — Получил сильный удар по голове. Он не виновен ни в каких преступлениях. Его зовут Джеффри Сковилл.
8
Бифитер (йомен) — служитель Тауэра, в дословном переводе «мясоед»; изначально бифитеры пробовали мясо, подаваемое к столу монархов, чтобы определить, отравлено оно или нет. Впоследствии так стали называть солдат королевской гвардии, охранявших лондонский Тауэр.
Однако, похоже, никто не пожелал меня услышать.
Бифитеры подняли тело Джеффри и грубо потащили его под арку ногами вперед. Я увидела свежую кровь, сочившуюся из-под повязки. Наверное, бедняга ударился головой о каменную пристань.
— Пожалуйста, помогите ему, — обратилась я к лейтенанту. — Ему необходим лекарь.
— Вы здесь не для того, чтобы нам указывать, — ответил он, и губы его от гнева вытянулись в ниточку. — Не забывайте, что вы находитесь под арестом.
— А в чем меня обвиняют? Кто отдал приказ об аресте? — попыталась я прояснить ситуацию.
И тут какое-то движение в дальнем конце пристани привлекло мое внимание. Вперед вышел еще один человек, гораздо старше — лет шестидесяти. Когда он, приблизившись ко мне, вошел в круг света от факела, я увидела, что незнакомец одет богато: темно-зеленый бархатный камзол, пышные рукава украшены декоративными прорезями; на шее — толстая золотая цепочка. Безрадостное, кислое выражение его лица лишь подчеркивало неуместность этого одеяния, более подходившего для празднеств, торжественных приемов при дворе.
— Я сэр Уильям Кингстон, комендант Тауэра, — сказал он ровным голосом. — Вы здесь по личному приказу его величества.
— Но как подобное возможно? —
Сэр Уильям подошел ближе, и я увидела глубокие морщины, испещрявшие его усталое лицо.
— После беспорядков на Смитфилде в Гринвич, где располагается резиденция короля и королевы, прискакал курьер, — пояснил Кингстон. — Королю доложили о случившемся, и он распорядился, чтобы вы, ваш отец и неустановленное третье лицо, также участвовавшее в инциденте, были доставлены в Тауэр для полного и тщательного расследования.
— Мой отец сейчас находится здесь, в Тауэре? — спросила я. — В каком он состоянии?
Сэр Уильям не ответил. Вместо этого он лишь указал облаченной в бархат рукой на темную арку:
— Пора заходить внутрь, госпожа Стаффорд.
Они ждали, как я на это отреагирую, — комендант Тауэра и лейтенант. Мне приходилось слышать рассказы о том, как визжащих, отчаянно сопротивляющихся преступников затаскивают в Тауэр. Я не хотела быть одной из них.
Поэтому я поклонилась, повернулась к арке и вошла в лондонский Тауэр. Впереди шествовали бифитеры, остальные — сзади.
5
Стаффордский замок, апрель 1527 года.
— Я не хочу выходить замуж.
Маргарет тогда исполнилось семнадцать, а мне — шестнадцать. Был поздний вечер, и мы в одних лишь ночных рубашках лежали рядышком на кровати в моей спальне, прижимаясь друг к дружке, чтобы было теплее. После Пасхи мне запрещалось зажигать огонь — в Стаффордском замке экономили буквально на всем.
Я, подбирая нужные слова для ответа, подтянула одеяло повыше, до самых наших подбородков. Сегодня днем я узнала, что Маргарет выдают замуж, и это известие причинило мне боль. Я понимала, что теперь буду видеть кузину еще реже, но сказать об этом вслух не могла, боясь показаться эгоисткой. Теперь, когда она призналась, что вовсе даже не хочет вступать в законный брак, я совсем растерялась.
Тут мне кое-что пришло в голову, и я сказала:
— А я не хочу быть фрейлиной при королеве.
Маргарет покачала головой:
— Не могу тебя винить в этом.
Наши судьбы обсуждались сегодня за обедом в большом зале. Мы редко теперь обедали здесь, но ради такого случая пришлось расстараться. Дело в том, что к нам на две недели приехала погостить моя кузина Элизабет, герцогиня Норфолк, разумеется без мужа. Она привезла не только свою любимую компаньонку — Маргарет, но также восьмилетнюю дочку Мэри и, как ни странно, своего деверя Чарльза Говарда. Я никогда особо не любила Элизабет, которая была старше меня и отличалась высокомерием. Говарды вообще мало меня интересовали, но я была рада этому визиту, потому что вновь встретилась с Маргарет.
Стаффорды и Говарды когда-то были самыми влиятельными родовитыми семьями в Англии. Брак Томаса Говарда, герцога Норфолка, и Элизабет, дочери герцога Бекингема, считался блестящим альянсом. Хотя муж моей кузины и был вдовцом много старше ее, он сделал блестящую карьеру при дворе, командовал войсками во Франции, Шотландии и Ирландии. Элизабет с радостью приняла предложение Норфолка и поклялась перед Богом чтить мужа и во всем подчиняться ему.
Она и представить тогда не могла, каким несчастьем обернется ее брак. Юная красавица не ведала, сколь жестокое будущее — смерть отца, уничтожение семьи Стаффордов — уготовила ей судьба.