Крест Империи
Шрифт:
Незнакомец приблизился к нему и поднял лампу, которую держал в руке. Квиринус внезапно отшатнулся - поразили глаза этого человека. Большие светлые, в контраст темным волосам и бороде, и на миг показалось римлянину, что взгляд этот проник прямо в его сердце, под мощной броней ребер и мышц, проник и прочел все, что там было записано - и снова отпустил, найдя малоинтересным.
— Приходи завтра в собор, почтенный трибун, - пригласил незнакомец, - приходи и послушай.
Квиринус пообещал, вроде бы из вежливости, но он уже знал почему-то, что придет обязательно. Распрощался и ушел.
На следующий день, еле отболтавшись от друзей, которые по случаю праздничного отдыха собрались попариться в термах, он действительно отправился в собор.
Каким же было его удивление, когда на епископскую кафедру вошел вчерашний его собеседник. Квиринус сам себе поразился - вроде бы, ничего особенного, ведь он и был в доме епископа, так отчего бы ему с епископом не встретиться? Просто вчера ему даже эта мысль в голову не пришла, уж очень запросто беседовал с ним этот чернобородый. Амброзиус тем временем начал говорить с кафедры проповедь, и звучный, выразительный его голос надолго остался в памяти Квиринуса.
1Свет Христов не заграждается стенами, не разделяется стихиями, не помрачается тьмою. Свет Христов есть день без вечера, день бесконечный: он всюду блещет, везде освещает, ничто от него не укрывается…* *(Текст проповеди взят из "Слова на Пасху" св.Амвросия Медиоланского).
Слушал трибун, стоя у дверей, и вдруг жарко ему стало под плащом, и пот полился градом. И почудилось - свет льется сквозь темный купол собора, сорван купол, и как кровь из зияющей раны, хлынул вовнутрь свет…
— С приближением Света Христова и диавольская тьма прогнана, и неведение грехов прешло, и настоящим светосиянием прежние умозаблуждения истреблены, и обольстительное нечестие прекращено. Кто же есть День Неба, как не Христос Господь? Он есть День Сын, Которому День Отец открывает таинство Божества Своего; И так как за Днем Неба никогда не последует ночь, то и по явлении правды Христовой тьма грехов исчезает. Так как День всегда сияет и не может быть объят никакою тьмою, то и Свет Христов сияет и не покрывается никакою темнотою грехов. Потому евангелист Иоанн и говорит: "Свет во тьме светит, и тьма не объяла Его" (Ин. 1, 5)
И задрожал трибун, и не заметил, что опустился уже на колени. Не слышал, как ушел проповедник с амвона, и как запели в храме. Не помнил, как вышел на улицу. Будто стрела вонзилась меж пластин доспеха - и прямо в сердце, будто копьем пробило грудь, так Квиринус, никогда не сдававшийся, не знавший страха в бою, взлетевший уже на вершины военной славы, приближенный к императору - был навсегда побежден мягким неслышным касанием Агнца, бессильно распятого на Кресте.
Он поехал с императором в Рим, навестил родных, затем тем же путем - обратно в Галлию. Доехав до Трира - как раз приближалась Пасха Христова - уволился из армии и остался навсегда в граде Божьем, под крылом епископа Бритто. На Пасху был окрещен, а уже через год обрел таинство священства.
…Так говорил Квиринус о Сыне Божьем Распятом - а грохот и шум становились все ближе. И мелькнула мысль, что и не надо теперь убегать - догонят, и еще приведет он Рандо прямо к своим братьям. Ведь не для того, чтобы умереть, пришли они сюда. Для того, чтобы жить, строить, проповедовать.
Въехали на площадь в хороших доспехах всадники. Вождь Рандо во главе, на могучем вороном жеребце, с волчьими хвостами на шапке, с огромной бородой, огненно-рыжей. Огромный варвар с обезображенным лицом - вместо левого глаза заросший провал. Заметил неладное, подскакал к незнакомому ромею, притормозил коня.
— Ты кто таков?
— Я Квиринус, епископ из Трира, - ответил римлянин. Лицо Рандо исказилось.
— Это ты, дерьмо собачье, мутишь мне людей? Хочешь под римские мечи нас подвести?
— Что ты, Рандо, - спокойно и смело ответил Квиринус, - разве такое придет мне в голову? Я всего лишь служитель Бога, мне до Империи дела нет. Пришел я сюда, чтобы твоим людям рассказать - тем, кто хочет послушать - про истинного Бога, единого Творца неба и земли…
Дружинники, столпившиеся вокруг, даже как-то приутихли. Больно уж уверенно говорил римлянин. Говорил, словно командовал. Словно привык людьми повелевать. Но Рандо это еще меньше понравилось. Он соскочил с коня, передал повод мальчику. Подошел ближе к чужаку. Теперь видно было, что Квиринус и ростом не уступает Вельфу-гиганту, а в плечах будет даже и пошире его. Только смуглый и чернявый, и глаза темные сверкают.
Рандо не любил ромеев. И веру их поганую не любил, как и все в них. Когда он еще ребенком был, захватили как-то ромеи их селение, и мальчик успел спрятаться, а деда легионеры прямо на его глазах закололи, а потом еще хуже - приволокли сестру и мать, и тут же прямо в доме их изнасиловали. А потом Рандо воевал, и римское копье ему прямо в глаз воткнулось, с тех пор вместо левого глаза - страшный провал… Нет, не любил он ромеев, и ничего доброго от них не ждал.
И живым не собирался этого гада отпускать. Видно же, что военный он, легионер - выправку не скроешь. А прикидывается мирным жрецом… Рандо от ненависти сжал кулаки.
Что ж, можно зато веселое развлечение устроить. Заодно и людям неповадно будет впредь с такими разговаривать, и кому он уже успел римских сказок напеть - те призадумаются…
Рандо бросил взгляд на своих людей, насторожившихся было. Кое-кто с коней спешился. Стояли полукругом. За поленницей дети прятались. И народ собирался на площадь - тут и дружина приехала обратно, и развлечение, вроде, какое-то ожидается…
— Вот что, ромей, - решил он, - уйдешь отсюда сейчас же, и чтоб духу твоего поганого в нашей марке не было! Если только узнаю, что явился, размажу по стенке, как таракана. Но прежде, чем уйдешь… скажи-ка мне, про что ты там рассказывать собирался?
— Про истинного и единственного Бога, Господа нашего Иисуса Христа, - Квиринус выпрямился.
— Так вот, мы такого бога не знаем, ромей. И знать не хотим. Наш Бог - Вотан, и Донар наш Бог, и Фригг, и другие, а такого мы не знаем. Прежде, чем ты уйдешь, хочу я, чтобы ты сказал, так, чтобы все слышали - нету никакого твоего бога Криста, а повелитель всех богов и тот, кто землю сотворил - это Вотан. Давай, повторяй за мной!
— Ну а если не скажу, Рандо?
– поинтересовался ромей.
— Тогда и не уйдешь, - сообщил вождь буднично, - живым не уйдешь отсюда. Давай, говори!
Странное дело, похоже, что перспектива не уйти живым ромея обрадовала. Он выпрямился и даже чуть ли не заулыбался, глаза прямо заискрились.
— Эх, Рандо! Истинный Бог один, Иисус Христос, предавший Себя на смерть за грехи людей. Что ж я могу еще сказать?
— Убью ведь, - предупредил Рандо, сжимая огромные свои кулаки. Он еще сдерживался, но злость росла. Непонятны эти люди, непонятны - ну ясно, не хочет он прогибаться, но ведь это жизнь! Из-за каких-то слов свою жизнь отдавать…