Крестная дочь
Шрифт:
Родя плотнее прижал тыльник приклада к плечу, прикидывая, куда лучше стрелять. Мужик шел в боком к Роде, больше шансов на попадание, если бить не в голову, а под локоть руки. Тяжелая винтовочная пуля со стальным сердечником войдет в левый бок и выйдет из правого, вырвав кусок плоти. Или, изменив направление движения, застрянет под сердцем. Это будет хороший выстрел. Ладони зудели от приятного напряжения, палец лег на спусковой крючок.
– Сотенную случайно нашел, – Фарад вытащил бумажку из кармана, пошуршал над ухом Роди и спрятал. – Ну, слабо?
– Давай так: за сотню выбиваю три цели, –
– Годится, – кивнул Батыров.
Он затаи дыхание, но выстрела не последовало. Родя поднялся с земли и сплюнул.
– Сашка Пупок оружие чистил и за каким-то хреном тронул крепление, – он показал пальцем на разболтавшийся винт, прикрепляющий оптический прицел к ствольной коробке. – Теперь из этого ружья в ворону с трех шагов не попадешь. Надо прицел крепить и винтовку снова пристреливать.
Фарад спорить не стал. Поднялся, отряхнул пыль со штанов и подумал, что дело вовсе не в крепеже прицела. Солнце поднялось из-за горизонта, лучи били в глаза, Родя отказался, чтобы не сесть в лужу. Он не любил проигрывать споры.
Глава вторая
Хозяйка дома и Панова стояли с поднятыми руками лицом к стене. Через распахнутое окно комнаты было слышно как лает собака и работает двигатель легковушки. Бандитами оказались азиат в пиджаке, рваной майке и бабьих штанах в обтяжку, дольчиках или лосинах, подчеркивающих кривизну ног. Второй – русский по кличке Вакс, с бельмом на правом глазу.
Вломившись в дом под утро, они перевернули все вверх дном, прикладами охотничьих ружей в щепки разломали облезший от полировки сервант. Расколошматили бельевой шкаф, собранный из листов фанеры и крашенный морилкой. Матерясь, истыкали штыком земляной пол и стены из саманных кирпичей, побеленных известью. Взломали замок сундука, вытряхнули тряпки. Те, что без дырок, засунули в мешок, туда же отправили чугун и пару кастрюлек, что нашлись в летней кухне.
– Которая из вас тут хозяйка? – русский ткнул Панову кулаком между лопаток. – Чего молчишь, сучка? Повернись.
– Руки можно опустить?
– Валяй, – сказал Вакс. – А пока поворачиваешься, вспоминай, где деньги.
Панову выполнила команду, глянув не ее физиономию, мужик брезгливо сплюнул. Только что он хотел протянуть к бабе руки, облапать ее и заодно уж прошманать карманы. А если баба окажется мягкой и податливой, если будет за что подержаться, ее можно трахнуть. Но ясно, что у этой бомжихи в карманах только блохи на аркане. А поиметь ее – значит намотать на конец какую-нибудь заразу. А у него и своих болячек хватает.
– Лярва – сказал бельмастый и снова сплюнул. – Хоккеистка.
Людей, которых Вакс презирал, он называл хоккеистами. Он считал себя чистоплотным человеком, по возможности следил за собой, мылся почти каждый месяц, и был одет по здешним понятиям хорошо, даже щеголевато. На голове фуражка пограничника с зеленым верхом. Под засаленным пиджаком тельник в голубую
– Ты повернись, – но пнул хозяйку коленом под тощий зад. – Грабли опусти. Мы тут не на собрании голосуем. Где муж деньги прятал?
Мария костлявая и жилистая, – решил Вакс. По всему видно, если у такой хоккеистки водится копейка, – она скорее сдохнет, чем ее отдаст. Не дожидаясь ответа, Вакс коротко размахнулся и всадил кулак в левую грудь бабы. Мария ткнулась спиной в стену и тут же получила встречный удар кулаком в лицо. Азиат поставил двустволку в угол, там же стояло второе ружье, уселся посередине комнаты на домотканом половике, широко раздвинул ноги, будто хотел, чтобы все обратили внимание на его мужское достоинство, туго обтянутое дольчиками. Он чему-то улыбался и кивал головой. Вакс снова размахнулся, Мария подняла руки, чтобы защитить лицо. Но поздно, открытой ладонью, Вакс въехал в основание носа. И вдогонку добавил слева, по зубам. Женщина вскрикнула от боли, прижала ладони к подбородку. Из-под пальцев сочилась кровь.
– Вот же хоккеистка, – Вакс запустил руку в карман, хотел вытащить самодельный ножик с коротким скошенным лезвием. Может, разговор пойдет веселее.
Панова смежила веки, она уже просчитала дальнейшие действия до последнего движения. Этим скотам потребуется не менее десяти секунд, чтобы добраться до своих ружей. В таком деле десять секунд – это время. Пистолет на боевом взводе, остается только… Лена не довела мысль до конца. Она прыгнула в сторону, сделала несколько шагов назад, в угол комнаты, и остановилась. Дальше двигаться некуда. Пистолет уже зажат полусогнутой в руке. Она готова выстрелить в бельмастого от бедра, и прикончить азиата в дольчиках вторым выстрелом.
– Брось нож, сволочь, – крикнула Панова, направив ствол на Вакса. – Брось нож и отойди в сторону, тварь. Я не промахнусь.
– Да он мне и не нужен, – Вакс удивленно уставился на девчонку, разжал пальцы, выпуская нож из руки. – Возьми себе. Может, рыбу почистишь, хоккеистка.
Вакс и азиат переглянулись. В их глазах не было страха, только глубокое удивление. Азиат повернул голову, бросил взгляд на ружья.
– Даже не думай, – крикнула, срывая голос, Панова. – А теперь…
Панова прищурилась, соображая, что следует приказать двум пленникам. На улице наверняка ошиваются их дружки, надо бы без шума…
– Теперь спускайтесь в подвал. Живо.
Вакс усмехнулся, поправил фуражку, косо сидящую на голове, и сделал шаг в сторону Пановой. Он улыбнулся жалкой затравленной улыбкой, сделал еще один шаг и вытянул руку. Азиат снова раздвинул ноги и улыбнулся неизвестно чему. Панова крепче сжала рукоятку пистолета, крепко прижала локоть к бедру, чтобы ладонь не дрожала. Все готово, можно стрелять. Остается малость, согнуть указательный палец.
– Не подходи, тварь, – прокричала она, чувствуя, как задрожал голос. Из глаза выкатилась слезинка, защекотала щеку и повисла на подбородке. – Стой на месте.