Крестная дочь
Шрифт:
– Ремень вентилятора я поставил самодельный, еще поработает, – сказал Суханов, присев к костру. – А теперь я вас очень огорчу – радиатор подтекает. Поэтому движок перегревается. Я заделал эту дырку, но все на соплях держится. И воды у нас не так чтобы много. Короче, на этой колымаге мы недалеко уедем. Командир, надо менять транспорт.
– Если бы ты сказал это в Москве, я тебя послушал, – отозвался Зубов. – Менять транспорт… С чувством умора у тебя все в порядке. Только на что менять? Тут у нас нет даже хромого лошака.
Суханов склонился над картой, вычисляя, сколько верст до места, где их ждет бензин.
– Бросим «уазик», когда он совсем сдохнет, а дальше пешком, – сказал он.
– Далеко же мы уйдем, – мрачно покачал головой Зубов. – У Лены то ли лихорадка, то ли что… Я дал ей лекарство, но температура держится. Она вряд ли сможет идти. Из куска брезента, ручек лопаты и кирки можно сделать носилки. Но это тоже не выход.
Тайм слушал разговор в пол-уха. Мысленно заглянув в свое светлое будущее, он вернулся обратно, в темное прошлое. В то проклятое утро, когда они с еще живыми Богатом и Ваксом наткнулись на двух путников, повозку и хромающего лошака. Это была не слишком жирная добыча, зато очень легкая. И они сдуру тормознули, Вакс показывал пальцем на идиотский полосатый халат Суханова и все посмеивался. Теперь дружки лежат в могиле, а Тайм гоняет чай с их убийцами. Примерно за час до той злосчастной встречи, они наткнулись на шикарную черную машину с затемненными стеклами. Джип стоял в голой степи, дымил костерок.
Помнится, Вакс присвистнул от удивления, в его глазах вспыхнули дьявольские огоньки. Он тормознул и выразительно посмотрел на ружье, лежавшее сзади. Мол, заряжайте, чего попусту время теряете. Тайм и Богатом тоже разинули варежки. Сколько тысяч километров за свою жизнь Таймураз намотал по степи, но такая тачка ему еще не попадалась. Наверное, на всю республику похожих джипов и десятка не наберется. И ездят на них не лохи с колхозного рынка, а конкретные гангстеры, с которыми лучше не связываться. Но с этим случилась неприятность, капот поднят, и багажник открыт. А водила неопытный, для него любая мелкая поломка – уже катастрофа.
Кажется, Вакс мыслил в том же направлении, прикидывал цену джипа. Но огоньки в его глазах потухли, когда подъехали чуть ближе. И разглядели двух русских парней, стоявших возле машины. Первый, здоровенный амбал в спортивном костюме, держал в руках снайперскую винтовку с оптическим прицелом. На плече второго мужика висел автомат. Возможно, в тачке сидела еще парочка вооруженных парней, теперь этого не проверишь. Жалкая двустволка и пара пистолетов против автоматического оружия, – не вариант. Человек махнул рукой, мой, подъезжайте, не бойтесь.
Тайм притормозил, не доехав до джипа метров сто. Машина хорошая, слов нет, но своя шкура дороже этой железяки. Один из парней снова помахал рукой, мол, чего вы встали, давайте сюда. Но Вакс, сидевший за рулем, газанул, резко развернулся и погнал в противоположном направлении. Тогда он не предполагал, что ехал навстречу своей смерти.
Тайм, присев на корточки рядом с Сухановым, склонился над картой. Вот тот пыльный городок, из которого они бежали ночью, вот место, где они сейчас находятся. Вот холмы, дальше степь и
– А иностранные машины вам доводилось чинить? – спросил Тайм. – Я-то в этом деле не особенно петрю.
– А у тебя есть иностранная машина? – Суханов растянул в улыбке растрескавшиеся губы, даже хохотнул. – Какой марки? «Ягуар», а, может быть, «Порше»? Или что-то покруче? Ты наверняка любишь навороченные тачки. По тебе это заметно. Наверняка уже собрал большую коллекцию. И ожидается пополнение, да?
Тайм решал, что шутка плоская.
– Вчерашним утром, еще до встречи с вами, вот здесь я видел иностранную тачку, – он ткнул в карту желтым от табака пальцем. – Она стояла в степи. Черный джип, темные стекла. Горел костер. А рядом двое вооруженных парней. Махнули рукой. Но, когда мы увидели автомат… Короче, нечего было ловить. Как говориться, бесплатный номер. И мы уехали. Пока «уазик» не превратили в решето. Но теперь можно попробовать. Только небольшой крюк дать придется. Если тачка на том же месте…
– Подожди, – Суханов поправил тюбетейку и взглянул на Тайма с интересом. – Ты говоришь: видел машину сутки назад. А почему она стояла, а не ехала?
– Спроси что-нибудь полегче, – нахмурился Тайм. – Я не такой умный как ты. И эти парни мне не докладывались, почему застряли. Может, бензофильтр засорился. Или еще проще: бензин кончился. Хрен поймешь.
Тайм хотел еще что-то добавить, но Зубов подсел ближе, положил руку на плечо.
– Чего ты там говорил насчет черной машины? – в эту минуту Зубову показалось, что земля ушла из-под ног, а сердце подскочило кверху и заколотилось у самого горла. – Это был джип? Может быть, «Ленд Ровер»? Давай сначала. А то я не слушал…
Глава восьмая
К дому на улице Почтовой, где собирались местные наркоманы, Девяткин и старлей Саша Лебедев подъехали в пятом часу вечера, когда прозрачные сумерки еще не напоминали о приближении вечера. С виду все нормально, притон как притон. За штакетником забора и старыми корявыми вишнями виднелся вросший в землю дом с застекленной верандой и пустая собачья будка. Окна темные от копоти, на фонарном столбе болтается кабель, видимо, должникам отрезали свет за неуплату. Калитка сорвана с петель и лежит в канаве, дверь на веранду распахнута настежь, но людей не видно. Мелкий дождик сеялся на асфальт и старые тополя, росшие на обочине. Прямо по курсу, откуда-то из-за деревьев пускала в небо ядовито желтый дым фабричная труба, пешеходов не видно, и машины куда-то подевались.
Девяткин сунул снаряженную обойму в рукоятку пистолета и, передернув затвор. Застегнул перепонку подплечной кобуры и посмотрел на часы. Местный участковый капитан Василий Кабанов обещал подойти на четверть часа раньше московских ментов, но, видно, забыл сюда дорогу или никогда ее не знал.
– Будем дожидаться этого хрена или как?
Лебедев с комплекцией борца тяжеловеса сковано чувствовал себя на переднем сидении «Жигулей». Хотелось выйти и размять ноги. Кажется, одним прицельным ударом он мог остановить бегущего быка, поэтому брать ствол на встречу с несчастными ханыгами или наркоманами, считал унижением своего профессионального достоинства.