Крёстный сын
Шрифт:
Тем временем ужин был окончен. Евангелина быстро убрала со стола, Филип поймал ее за руку, притянул к себе и стал целовать, раздевая. Она с видимым удовольствием подчинилась и принялась стаскивать с него рубашку. Их ласки становились все более откровенными. Наконец девушка оказалась полностью обнаженной, тогда молодой человек приподнял ее и посадил на стол. Она засмеялась и что-то сказала, но Правитель совершенно не желал вслушиваться в слова. Любовники снова стали целоваться. Ив, не теряя времени, расстегнула штаны Филипа, и оттуда восстал его огромный член. "Неужели она сможет...? " -- мелькнуло в голове у Правителя, но он тут же получил ответ на свой вопрос. Судя по тому, как свободно парень задвигал бедрами, она смогла. Больше Правитель
Правителя душила невероятная, слепая ярость. Больше всего ему сейчас хотелось ворваться в башню, стащить Филипа со своей дочери, надавать по морде, а потом придушить на глазах у этой девки. Но он потому и стал главой государства, что никогда не поддавался эмоциям, сдержался и на этот раз. "Как они спелись, эти голубки!" -- думал он.
– - "С каких пор они меня дурачат? Всегда смотрят такими чистыми глазами, что один, что другая. Если б я сам не увидел, никогда бы не поверил!" С водоворотом таких мыслей в голове он, умудряясь внешне оставаться совершенно спокойным, открыл дверь, вышел из комнаты, запер ее снаружи и отправился к себе. По дороге он постарался успокоиться и внутренне, дабы иметь возможность выработать план действий.
Правитель не мог заснуть всю ночь, зато к утру у него сложилась довольно четкая и приемлемая схема действий. Да, он был невероятно зол и на дочь, за то, что та посмела ослушаться и столь ловко провела его, и на крестника, который так обманул его доверие. Ему очень хотелось наказать обоих как можно более жестоко. Не один раз в голове проносились мысли вроде: "Отправить бы девчонку в бордель, раз ей так нравится трахаться", или: "Жеребца нужно было сразу сделать мерином." Но он отлично понимал: подобные действия строго караются законом, который сам глава государства ставил превыше всего. "Не стоит падать в грязь, где уже барахтаются эти оба", -- думал Правитель. Повесить Филипа теперь было гораздо сложнее, чем в начале. Требовался суд, а объяснять, почему Жеребец полгода жил во дворце и общался с главой государства почти каждый день, не хотелось. И, наконец, Правитель успел привязаться к крестнику и, как бы ни был зол на него сейчас, зная свой вспыльчивый характер, чувствовал: гнев поутихнет, и он может пожалеть об опрометчивом решении.
Еще раз все обдумав и взвесив возможные последствия, Правитель решил для начала вызвать любовников к себе и сообщить им о своей осведомленности. Он был уверен -- их страх и отчаяние очень успокоят его ярость. С дочерью, к сожалению, сделать ничего будет нельзя, а вот крестнику придется так или иначе заплатить. "Но он и виноват больше, он же мужчина. Какой спрос с этой похотливой дуры, они все такие, а у него голова должна быть на плечах, а не болтаться между ног", -- с такими мыслями Правитель прилег на пару часов отдохнуть перед предстоящей встречей с Филипом и Евангелиной.
На следующее утро к Ив пришел слуга и сообщил, что Правитель ждет ее у себя. Она быстро закончила завтракать и отправилась к отцу. Подойдя к дверям кабинета, девушка уже хотела войти, но один из гвардейцев, стоявших в карауле, сказал:
– - Прошу прощения, моя леди, его величество занят и просил вас немного подождать.
Ив молча отошла и села в одно из кресел, стоявших в приемной. Ничего необычного в происходящем не было, отец нередко заставлял ее ждать, как она подозревала, исключительно из вредности и желания унизить. Девушка бросила взгляд на гвардейцев, думая, что они, как это часто случалось, будут таращиться на нее, но те смотрели прямо перед собой. "А почему, собственно, меня так раздражают их взгляды? Каково им стоять тут несколько часов и разглядывать эту унылую комнату, когда она совершенно пуста?"
Приемная действительно не радовала глаз. Небольшая, почти квадратная комната без окон, стены затянуты темно-коричневой кожей с потускневшим и кое-где подвытершимся золотым тиснением. Вдоль стен стояли стулья и несколько кресел для ждущих своей очереди посетителей. В углу возвышался высокий многосвечный канделябр. Ив, очень быстро заскучавшая, с тоской разглядывала низкий потолок, украшенный резными деревянными панелями, потемневшими от времени и свечной копоти. Вдруг в коридоре раздались приближающиеся мужские голоса, сменившиеся на подходе к приемной взрывом весьма неприличного в таком месте смеха. Дочь Правителя насторожилась: так вести себя у дверей кабинета главы государства мог, пожалуй, только Филип. Она не ошиблась: он тут же появился на пороге, улыбаясь во весь рот. Увидев ее, он посерьезнел, вежливо поклонился и пожелал доброго утра. Из коридора продолжал доноситься сдавленный смех. Ив мрачно кивнула в ответ и поспешила отвести взгляд, чтобы не прыснуть. Глаза Филипа искрились безудержным весельем, и на душе у нее сразу стало легко. Гвардейцы, стоявшие в карауле, тоже воспряли духом.
– - Привет, ты там смену нашу не встретил?
– - спросил один из них.
– - Что-то они запаздывают.
– - Привет, ребята. Извините, запаздывают из-за меня. Я их нагнал по дороге сюда и слишком удачно пошутил -- они до сих пор просмеяться не могут.
– - Он кивнул головой назад, туда, откуда еще минуту назад раздавался сдавленный смех.
– - Думаю, сейчас подойдут.
– - Хорошо, потом заставим твою шутку рассказать. Что-то рано тебя сегодня Старикан пригласил.
– - Будет опять про тяжелую ситуацию в Восточных провинциях весь день бубнить, -- хмыкнул молодой человек и направился к двери кабинета, не обращая внимания на Ив.
– - Подожди, он велел тебе зайти одновременно с ее высочеством, -- гвардеец подмигнул Филипу и сказал, обращаясь к дочери Правителя:
– - Моя леди, прошу вас.
Ив происходящее очень не понравилось. Зачем отец пригласил их одновременно? Но делать было нечего, она встала и пошла к дверям. Гвардейцы открыли их, Филип с церемонным поклоном пропустил ее вперед, сам вошел следом.
Правитель прохаживался у дальней стены, не глядя на вошедших. Молодые люди поздоровались с ним, но он не ответил, не предложил сесть и не прекратил своего движения. У Ив внезапно что-то оборвалось внутри, происходящее не сулило ничего хорошего. Тем временем Правитель остановился, скрестив руки на груди, и вперил взгляд в вошедших. Филип, которому, как и Ив, стало не по себе, решил прервать молчание.
– - Вы хотели меня видеть, крестный?
Правитель, не меняясь в лице и не повышая голоса, произнес:
– - Мне известно, что прошлую ночь вы провели вместе и, судя по всему, это далеко не в первый раз.
Молодые люди, вопреки его ожиданиям, не обменялись взглядами и даже немного отодвинулись друг от друга. Ив, хватаясь за последнюю соломинку, надеялась, что Правитель решил проверить их, на самом деле ничего не зная.
– - Отец, вы совсем помешались на своих подозрениях, -- быстро произнесла она, надеясь, что Филип поймет и подхватит ее игру, -- чтобы я стала спать с ним? По вашему крестнику каторга плачет!