«Крестоносцы» войны
Шрифт:
Машина Зейделя тронулась с места и быстро помчалась по направлению к Швальбаху. Иоганнес Петрик позавидовал этой женщине — с какими удобствами ее отправляют в эвакуацию!
И тут снаряд попал прямо в машину. То, что от нее осталось, было вмиг охвачено пламенем. Черный исковерканный остов выступал на фоне огня. Никто не вышел из машины ни шофер, ни Франц Зейдель, ни почтмейстерша фрау Бирман.
И ни один человек из шахты не подбежал посмотреть, нельзя ли помочь чем-нибудь. Никто из них не сказал ни слова. Все стояли
Один из мужчин, который ушел вместе с фрау Бирман, перебежал поле и скрылся в темноте; другой медленными, неуверенными шагами побрел обратно в шахту. Позже, когда он вместе с Иоганнесом Петриком вернулся на Энсдорфскую сторону, он сказал шахтеру Каргу:
— А куда мне было идти? Что делать? Кругом словно пустыня…
Дорога по горе до Энсдорфского входа отняла целый час у четырех немецких саперов во главе с капралом. Они измучились, таща тяжелый груз. Достав из рюкзаков хлеб и колбасу, они уселись под горой, скрывавшей их от американцев, и принялись закусывать. Капрал закурил трубку, но осторожно, потому что противник был близко. Он сказал, что они заслужили хороший отдых, потому что всю ночь им придется закладывать динамит, а он собирается делать дело не наспех, а как следует.
Внутри шахты Карг, как представитель комитета, дежурил вместе с двумя шахтерами, стоявшими на страже у Энсдорфского входа. Они доложили, что неожиданно показались солдаты с какими-то ящиками. Карг задал себе вопрос, не является ли это следствием неудачного визита Петтингера, но отбросил эту мысль, когда, выглянув наружу, увидел капрала с саперами, — те отдыхали, прислушиваясь к редким разрывам снарядов, и все их поведение говорило о том, что совесть у них совершенно чиста.
— Тебе не стыдно — сказал капрал, не меняя позы.
— Почему? — Карг сел рядом с солдатами, сорвал травинку и принялся ее жевать.
— Ведь ты дезертир, конечно? — сказал капрал, но в его голосе не слышалось осуждения. — Знаешь, что мы собираемся делать?
Карг сплюнул.
— Нет, не знаю.
Капрал дотронулся до одного из ящиков носком поношенного, неуклюжего сапога:
— Это динамит. — Он с хитрым видом подмигнул Каргу. Однако по лицу Карга было ясно, что он ровно ничего не понимает.
— Ты не только дезертир, — продолжал капрал, — ты еще и дурак.
— Почему вы называете меня дезертиром? — спросил Карг.
— Почему? — капрал пожал плечами. — Вот что я тебе скажу: уходи-ка лучше отсюда. Мне ты не нравишься. Но все-таки приятней умереть как-нибудь по-другому, чем быть закупоренным здесь. Вот для чего у нас динамит, понял теперь?
Карг понял. Но истинный смысл этих слов не сразу дошел до него.
— Дезертир? — повторил он с недоумением.
Солдат, сидевший рядом с капралом, вытер с ножа ливерную колбасу и закрыл его, щелкнув лезвием.
— Мне бы тоже не хотелось попасть в фольксштурм. — Он засмеялся.
Травинка выпала из рук Карга.
— В этой шахте мои дети! — крикнул он. — Там пять тысяч человек! Женщины! Там люди живут! Что вы хотите делать?
— Господи! — ахнул один из солдат.
Капрал слегка приподнялся.
— В этом районе все эвакуированы.
— Мы остались, — тихо сказал Карг. Потом заговорил громче. — У вас тоже где-нибудь есть дом, жена, может быть, дети. Ведь вы бы не хотели, чтобы их оттуда выгнали?
Капрал, который служил в Польше и видел все это собственными глазами, сказал, что нет, он этого не хотел бы.
— Подите посмотрите на них, — сказал Карг. — Это всего несколько шагов. Подите посмотрите на них!
Становилось темно. Капрал не хотел двигаться с места, не хотел смотреть. Он слышал, как снаряды ложатся между Энсдорфом и шахтой. Он видел вспышки американских орудий. В Энсдорфе горел дом, и пламя поднималось прямо кверху в неподвижном воздухе.
— Не верю, — сказал он.
— У меня есть приказ. Карг вскочил и побежал к шахте.
Капрал крикнул ему вслед:
— Уходите оттуда! Уходите оттуда! У меня приказ!
Карг, спотыкаясь, вбежал в шахту. Он бежал так быстро, что его ноги заплетались, хоть он с детства привык к скользкому, неровному полу шахты.
Его остановила Элизабет Петрик.
— Идем! — крикнул он, — идем со мной! Сейчас же, сию минуту, скорее. Ради Бога, скорее!
Он схватил ее за руку, и они вместе побежали к выходу, мимо участков, отведенных семейным, мимо встревоженных мужчин и женщин, появлявшихся из темноты; он проталкивался вперед, а она, все еще не зная, куда он ведет ее, отвечала на все вопросы:
— Тише! Тише!
Выйдя из шахты, Карг подвел фрау Петрик к капралу:
— Вот! Видите, это женщина! Теперь вы мне верите?
Капрал поднялся на ноги. Он взглянул на женщину, даже дотронулся до нее.
— И много их там? — спросил он, готовый поверить и не в состоянии ни на что решиться.
— Нельзя взрывать вход в шахту! — сказал Карг. — Нельзя! Мы там в безопасности! Мы не можем уйти! Нельзя же нас похоронить там!
Элизабет Петрик поняла, что собираются делать солдаты. Она вся помертвела, но осталась спокойна.
— Нас пять тысяч человек, — сказала она, — мы такие же люди, как и вы, а вы хотите…
— Знаю, знаю, — ответил капрал, — но как же быть с приказом?
Да, как быть с приказом? Элизабет Петрик знала, что такое приказ, она была немка: лично она могла не послушаться приказа, если не было никакого иного выхода, но ожидать того же от других немцев, а в особенности от солдат, ей и в голову не приходило. Она вполне понимала, какая опасность заключается в том, что капрал получил приказ.
— Я за это не отвечаю, — сказал капрал.