Крестовый обход
Шрифт:
Ну, разве что моя матрона до сих пор немножечко не в курсе, куда это мог запропаститься ее любимый робот, а главное – как ему это удалось?
Сама она с ним никогда, боюсь, уже не встретится, поскольку не ходит за линию Т. Говорит, что боится заблудиться. Лично я считаю это самой лучшей шуткой с тех пор, как Толстый в последний раз пытался сесть на диету.
Если бы кто-нибудь поручил мне написать пособие для заблудившихся в этой местности, я бы начал его так: «Если вы каким-либо чудесным образом ухитрились заблудиться в наших краях, не волнуйтесь. Просто зажмурьте глаза и двигайтесь в каком-нибудь направлении минут тридцать,» –
– Именем его высокопреосвященства!.. – снова заговорил Планше.
– А мне кажется, – заявил сэр Артур, – что даже если бы сам Архиепископ Кентенберрийский повстречался на нашем пути, он бы только одобрил наше благое начинание и осенил бы нас своим высочайшим благословением.
– Да, да! – сказал я. – А потом догнал бы и еще раз осенил!
– Вы арестованы!.. – напомнил Планше.
– Послушайте-ка, сэры! – подал голос наш общий оруженосец. – Вы разве не знаете, что самые коварные из неверных иногда в целях конспирации тоже заковывают себя в доспехи и притворяются странствующими рыцарями? Чтобы потом исподтишка наносить удары в спину всамделишным странствующим рыцарям.
– Точно! – откликнулся сэр Галахад. – Только они по неопытности слегка перегибают палку и забывают, что доспехи должны быть съемными. Они запаивают все швы!
– Воистину! – поддержал сэр Артур. – У них не снимается шлем и даже не поднимается забрало.
– И поэтому им приходится питаться одними макаронами! – это сказал, разумеется, Толстый. – Более калорийная пища просто не пролазит в дырочки в забрале.
– Я уж не говорю о том, что в своих монолитных доспехах они не могут сидеть!
– И тем более лежать, поскольку боятся, что если лягут, то никогда уже не смогут стать на ноги.
– Выходит, они никогда не спят.
– Да! Поэтому их всегда можно легко узнать по воспаленным красным глазам.
– И знаете, что? – сказал я, прерывая этот бесконечный поток фантазии. – По-моему, как раз сейчас передо мной находится один из таких коварных и неверных.
– Где?! – заорал Толстый. Я не видел его лица, но легко мог представить себе, как он выпучивает глаза и подозрительно оглядывается по сторонам.
– Эхм… – только и успел сказать Планше.
Короче, мы слегка наваляли роботу в три меча и две пухлых ладошки. Потом перепро… нет, все таки есть на свете слова, которые лучше произносить с разбегу! сейчас… перепрограммировали его на правую ногу и пустили по встречной орбите, предварительно обучив нескольким новым выражениям.
С первыми лучами солнца наш отряд вступил в лес. В том смысле, что мы снова пересекли линию Т как раз на его опушке.
Мы двигались не спеша, стараясь не обгонять сэра Галахада, который ковылял, опираясь на свой меч, как на посох. Должен сказать, что для этой цели его меч подходил все-таки лучше, чем для боя. Правда, нам с сэром Артуром тоже не пришлось пока продемонстрировать все свои боевые умения, но мы же, в конце концов, не виноваты в том, что неверные оказались к тому же еще и трусливыми.
Деревья покорно расступались, давая нам дорогу. Я знал каждое из них, ведь мы были друзьями. И сверстниками к тому же; им всем тоже было по девять с небольшим.
Вот пальма бери-бери со стволом в виде перевернутого конуса, к тому же очень липким от постоянного выделения сока. Даже сэр Галахад, самый ловкий из нас – конечно, когда не прыгает через пропасти босиком! – не может забраться на нее. Вот батутное дерево с оперением из упругих нижних веток. С него не смог бы свалиться даже Толстый. А вот папоротник, на который у ботаников даже не хватило латинского названия, отчего в каталог его пришлось заносить просто под буквой «П» и бессмысленным пятизначным номером. Он не выносит прямых солнечных лучей, поэтому над ним всегда нависает персональная маленькая тучка.
Деревья расступились в последний раз, и Толстый снова продемонстрировал свою поразительную наблюдательность, заявив:
– Смотрите, наш шалаш!
– Не думаю, – сэр Артур сделал предостерегающий жест, и мы все послушно замерли. – Это сооружение больше напоминает… – сказал он и задумался. – Да, перед нами определенно языческий храм. В таких храмах неверные обычно хранят свои сокровища. Вперед, мои верные рыцари! – И сам первым побежал к шалашу.
Когда мы с Толстым оказались на месте, сэр Артур уже выползал обратно. В руках он держал круглую жестяную банку.
– Вот он, Святой Грааль! – провозгласил сэр Артур.
– АААА!
Толстый закатил глаза к небу, медленно сполз на землю и начал бредить:
– Негоже… Не могу вынести… его великолепия. Я… недостоин!
– Тогда я забираю твою долю! – объявил приковылявший сэр Галахад.
Толстый мгновенно прекратил бредить.
– Нет уж, нет уж! Как дрова таскать – так Толстый, а как трофеи делить…
– Не спорьте! – сказал сэр Артур. – Пусть каждому воздастся по его заслугам.
Он кончиком меча поддел жестяную крышку и торжественно выдал каждому по леденцу из Святого Грааля.
Тут мне, по идее, полагается сказать, что ничего вкуснее я не пробовал ни разу в жизни… Но, к сожалению, леденец мне достался зеленый, а я больше люблю желтые – они слаще. Кроме того, если бы вместо великого похода мы просто доиграли ту партию в карты, я бы сейчас мог претендовать по меньшей мере на треть банки.
Словом, наш поход, несмотря на всю его великость, оставил у меня в душе чувство легкой неудовлетворенности. И, похоже, не только у меня, поскольку, когда бывший сэр Галахад поднялся со своего места и сказал: «Ладно, схожу за ботинками», – мы все единодушно вызвались проводить его.
– Хорошо, отправимся вчетвером, – принял решение Артем, хотя к настоящему моменту он уже не имел над нами никакой власти. Он мельком взглянул на небо над нашими головами и добавил:
– Все равно солнце еще высоко.
Вот это он удивительно точно подметил! Солнце было еще о-очень высоко. В свое время мы специально выбирали место для шалаша с таким расчетом, чтобы солнце над ним всегда стояло в зените.
Когда мы подошли вплотную к тому месту, где заканчивается наша полянка – вытоптанная так, словно на ней неделю паслось стадо… ну, допустим, диких роботов-полотеров – и начинается относительно нехоженый луг, Темка, шедший первым, вдруг резко остановился. Он поднял вверх согнутую в локте левую руку и сжал пальцы в кулак, призывая нас к вниманию.