Крестовый поход Махариуса
Шрифт:
Мне закатали рукав. В руку вошла игла. На этот раз она жгла, словно пламя. Мышцы снова как будто свело судорогой, но разум постепенно стал проясняться. Я попытался встать, однако меня крепко привязали к столу.
Медик разглядывал меня, будто новую, особо интересную разновидность насекомого.
— Я собираюсь сделать тебе еще одну инъекцию, — сказал он. — Она не навредит, пока ты будешь говорить правду. Если будешь отвечать на вопросы правдиво, все будет хорошо.
— Странно, но я почему-то тебе не верю, — ответил я.
— Мне все равно, веришь ты или нет, ты ответишь, и ответишь правдиво,
А вот в это я уже поверил, поэтому замолчал. Мне сделали еще один укол, и внезапно происходящее перестало казаться таким уж плохим. Я расслабился, разомлел и спросил себя, почему так волновался пару минут назад, ведь эти люди вполне доброжелательны.
Мне стали задавать вопросы — о Махариусе, о моих чувствах к нему, о моей преданности. Я отвечал искренне. Я рассказал о своих сомнениях и обидах, и тогда вопросы приобрели другой тон. Меня спросили, действительно ли я готов выступить против Махариуса и за какую награду сделал бы это. Я ответил открыто и честно и с изумлением узнал, что у меня имеется цена, высокая, но имеется. Медик кивнул, и тут я понял, что высокая, по моим меркам, цена едва ли показалась ему таковой, когда он услышал сумму. Он улыбнулся, и я понял, что он удовлетворен. Он хотел помочь мне. Хотел, чтобы я был счастлив. Хотел, чтобы я получил свою награду, и я понял, что обязательно получу ее.
Наконец вопросы прекратились, и мой дознаватель в белом халате бросил взгляд на Константина и Михаила.
— Он говорил правду, — сказал он. — Он предаст Махариуса, если ему хорошо заплатить.
Мужчины переглянулись между собой, а затем посмотрели на меня. Я оказался под их пристальными взорами, оценивающими и взвешивающими сказанное мною, сравнивающими его с тем, что они знали. От их решения зависела моя жизнь. Если они решат, что не верят своему другу-медику, то у них не будет причин оставлять меня в живых. Я глядел на них, оцепеневший и немного напуганный. Я мог только вертеть головой. Мне не освободиться от пут. Даже если бы и удалось, меня все равно окружают одни враги.
Константин бросил взгляд на медика:
— Ты уверен?
— Определенно. При такой дозе он не смог бы лгать. Этот человек достоин доверия, по крайней мере для наших целей.
Однако Михаил по-прежнему сомневался. Я видел, что не нравлюсь ему, но, по всей видимости, я был тем человеком, которого он искал. Он присел рядом со мной и заговорил, очень медленно и тщательно подбирая слова:
— Сейчас я тебя освобожу. Не делай никаких резких и глупых движений, и ты станешь очень богатым и могущественным человеком. Тебе понятно?
Я кивнул. Он развязал ремни. Я заметил направленный на себя небольшой, но очень мощный пистолет. Константин сжимал в руке похожее оружие.
Меня отвели в другую комнату.
Эта комната была обставлена получше. На столе стояли бутылка велиальского виски и несколько стаканов. Константин плеснул в один из них и протянул мне. Я покачал головой:
— Прости за отказ, но после последней совместной выпивки мне больше не хочется.
Константин беззлобно улыбнулся:
— Извини, но нам пришлось. Мы должны были понять, что ты именно тот человек и что ты не кинешь нас.
— То есть предатель. —
— Не ты предатель Империума, а Махариус. Он отказался подчиняться приказам. Он не хочет дать дорогу наследникам. Ты сам сказал, что он слабеет. Пришло время ему отступить в сторону и пропустить тех, кто может справиться с работой.
Я подумал о нем и о том мощном водовороте интриг, что прямо сейчас закручивался на планете. Я постарался убедить себя, что этого следовало ожидать, что великие генералы появились в результате Схизмы и привыкли мыслить в категориях личных амбиций и славы. Однажды Махариус одолел каждого из них на поле битвы и взял к себе на службу — а теперь они увидели шанс вырваться на свободу и вновь преследовать собственные интересы. Они узрели, что сделал Рихтер, и подумали: «Я тоже так смогу», а Септим предложил им способ совершить это, оставшись верными Империуму.
— Нам следует извиниться, — заметил Михаил. — На кону большие ставки, и нам нужно знать, кому можно верить.
— Вопрос не в том, можно ли верить мне, а можно ли верить вам, — сказал я.
— У нас нет причин предавать тебя. Мы должны доверять друг другу.
— Действительно, — ответил я.
— Да. Если ты предашь нас, то погибнешь вместе с нами. Мы записали твои слова.
— Я был под действием наркотиков, — произнес я.
— Так ты скажешь. Однако твои слова были правдой, верно?
— Да, — признал я.
— И никто не выиграет, если эти слова станут достоянием гласности. Крестовый поход должен стоять единым фронтом даже после ухода Махариуса, — продолжил Михаил.
— Особенно после ухода Махариуса, — добавил Константин.
— Он еще не ушел, — ответил я.
— Но это вскоре случится, — указал Константин. — Так или иначе.
— Сейчас мы вернемся в таверну, — произнес Михаил, — и будем пить.
— Да, — согласился я. — Хорошая идея.
— Вы сделали что-то с моей головой, — сказал я инквизитору.
Он сидел за столом, разглядывая фонарь в форме горгульи. Из-за освещения его лицо скрывалось в тени.
— Иначе ты был бы мертв, — ответил мне он. — Те люди накачали тебя почти фатальной дозой сильного зелья правды.
— Я кое-что говорил, — сказал я, силясь подыскать нужные слова.
— Ты говорил то, о чем думал в глубине души, — произнес Дрейк. — Ты вслух высказал сомнения, которые таил в себе долгое время.
— Да. Нет. Но…
— То, что у тебя есть сомнения, еще не значит, что ты изменник, — продолжил Дрейк. — Это значит, что ты человек, к тому же довольно умный.
Я удивленно посмотрел на инквизитора, не ожидая услышать от него подобных слов. Он всегда казался мне по-своему фанатичным. Дрейк улыбнулся:
— Уверяю тебя, что преодоление сомнений было одной из самых ранних частей моего обучения и самой всеохватывающей.
— Они уверены, что Махариус уйдет, — сказал я. — Так или иначе.
— О да, — произнес Дрейк. — Так и нужно. Через наших общих осведомителей я дал им понять, будто Махариус не планирует уходить в отставку.
— Что?
Инквизитор приподнял бровь. Он не привык к тому, чтобы какой-то сержант говорил с ним в подобном тоне.