Крестьянка в наказание
Шрифт:
Прикрикнув на бесполезно топчущуюся прислугу, Демис отправил молоденького слугу, таращившего на меня глаза из распахнутой двери, за медикусом и герцогом.
Самым первым появился супруг. Опустился перед креслом на колени, прямо на валявшийся альбом и принялся расспрашивать, о происшествии.
Перекричать слуг мне не удалось. Его светлости хватило единственного взгляда, и мы остались одни. В библиотеке, наконец, наступила тишина, приличествующая этому месту.
— Меня огнём обожгло, — пожаловалась, всё так
— Покажите.
Супруг попытался поднять узкий рукав платья, но это не получилось. Вот всегда была уверена, его светлость не отличается терпением! Достаточно было расстегнуть ряд пуговок, которыми рукав застёгнут, так нет, блеснул кинжал и ткань распалась, открывая руку.
Охнули мы одновременно. Прямо на наших глазах, по предплечью расползался рисунок, как тавро у скота. Именно этот рисунок и пёк кожу, у меня слёзы выступали из глаз!
Герцог резко поднялся, в несколько шагов оказался у двери. Быстро отдав команды слугам, всё так же толпившимся в коридоре, пропустил в дверь медикуса и показал на меня.
Молодой мужчина осмотрел кожу и поднял взгляд на его светлость.
— Это то, что я думаю?!
Голос у него стал внезапно сиплым.
— Не важно. Можно снять боль?
Мужчина покачал головой.
— Судя по всему, это знак рода, а ваша супруга совершеннолетняя… Боль от знака рода можно уменьшить исключительно несовершеннолетним, — он с сочувствием посмотрел на меня.
Ничего не понимая, смотрела, как по коже расползается ожог и шипела сквозь зубы, стараясь не кричать и даже не кряхтеть от боли.
Тут в библиотеку проскользнула Галита с большим тазом в руках. Она опустила таз на пол рядом со мной.
Медикус опустил ладонь в таз, и кивнул:
— Да, ледяной компресс это отлично. Если боль и не уменьшит, то хотя бы притупит. Может быть, дать её светлости успокоительное?
Мужчины дружно посмотрели на меня, замотавшую отрицательно головой. Знаю их успокоительные! Буду дня два спать на ходу!
Галита намочила белоснежный лоскут в воде и положила на место ожога. И правда, стало немножко легче. Холод боролся с огнём. От ледяной воды кожа немела и становилось не так чувствительно, расползавшееся тавро.
— Простите, ваша светлость, — услышала тихий голос медикуса, он отвёл герцога чуть в сторону, едва мне полегчало. — Вы можете сказать, что происходит?
Муж таиться не стал.
— Сегодня день казни. Похоже, моя жена стала последним носителем крови рода, — он пристально посмотрел в мои недоумевающие глаза. — Простите, дорогая, но нам всё же придётся срочно ехать в столицу. Король должен узнать об этом, определить род и решить дальнейшую вашу и мою судьбу.
— Потрясающе! Я даже не читал о таком! — невольно воскликнул молодой медикус.
— Поверьте, явление редкое. Поэтому о нём мало кто знает. А с вас клятва молчания
Медикус закивал, внимательно глядя на руки Галиты, менявшей компрессы.
— Жаль, мы не сможем рассмотреть, чей тотем, ожог слишком сильный.
— Моя жена не прямой наследник крови. Она бастард, — герцог повернулся ко мне. — Похоже, вы потеряли шанс познакомиться со своим отцом.
— Вот ещё, знакомиться с насильником, — буркнула, почувствовав — расползаться ожог прекратил. — У меня есть батюшка! Другого не надо!
Его светлость улыбнулся чуть грустно. Он приказал медикусу осмотреть руку ещё раз.
Тот немедля приступил к делу. Да, ожог остановился. Но рассмотреть что-то на покрасневшей и опухшей коже оказалось невозможно. Я попробовала присмотреться, но зрелище было малоприятное, предпочла отвести глаза.
Вот и что за дела такие? То на меня Судьба свой знак ставит, то теперь какой-то неведомый род… Неведомый и который знать не хочу. Чувствую себя клеймёной скотиной! А последние дни шли дожди, теперь придётся по распутице ехать в столицу.
Оказывается, последнее сказала во весь голос, чем вызвала улыбку медикуса. Тот уже смазывал место ожога свежо пахнувшей мазью, холодившей кожу.
Герцог тоже улыбнулся:
— За такие клейма многие знатные господа руки не пожалели бы, поверьте.
— А мне что до господ? — откровенно удивилась я.
— А вы теперь тоже к господам принадлежите, — муж уже смеялся. — Когда же вы привыкнете к этому, ваша светлость.
Смутившись, решила перевести разговор на другое.
— А ехать как? Распутица.
— Можно ли ей верхом-то ехать? — повернулся к медикусу супруг.
Медикус, бинтуя место ожога, недовольно сообщил:
— Даме в таком положении лучше ехать в карете. Не стоит рисковать ребёнком.
Хотелось сказать ему, никакая я не дама, а в деревне бабы до последних деньков работают, а порой и рожают в поле, но наткнулась на взгляд герцога и решила промолчать. Пусть сами решают, как мне теперь положено, но запасную лошадку посмирнее взять с собой попрошу…
Лошадка пригодилась.
Дороги действительно развезло. Ехать в карете я побоялась. И его светлость поддержал, посмотрев, как меня мотает из угла в угол.
— Согласен, лучше уж верхом, — сдался он через пару часов, один из них провёл рядом со мной, постоянно ловя и не давая упасть.
Он скомандовал остановку, привели ту самую лошадку мирно шествовавшую среди группы охранников.
Порадовавшись, что Галита обеспечила специальным платьем, устроилась в седле, и мы двинулись в путь.
Дорога заняла весь день. Моя кобылка вела себя примерно. Тихо шагала вдоль раскисшей дороги, не пытаясь отколоть коленце. Постепенно герцог и окружавшие мужчины расслабились и перестали контролировать каждое моё движение.