Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том первый
Шрифт:
Крестьянскому протесту на Северо-Западе в период Гражданской войны посвящены работы С. В. Ярова. Автор выделял общие и частные моменты в крестьянском протесте. Исследователь отмечал неустойчивость политических взглядов и представлений крестьян, на первое место в деле склонения симпатий крестьянства к той или иной власти выносил отношение к продовольственному вопросу. По его мнению, крестьянские восстания до Октября 1917 г. и после имели много общего, так как тактика, механизмы общинной самозащиты, условия протекания и многие идеологические аспекты восстаний остались прежними. Исследователем вводилось в научный оборот понятие «неоконченное» выступление, выделялась многоступенчатость восстаний [88] . Исследователь предпринял попытку типологизации особенностей протестных явлений в Северо-Западном регионе России. В их числе: краткосрочность выступлений, обусловленная ориентацией крестьян на прагматические, быстро достижимые цели; отсутствие подобия политической программы; неорганизованность, отсутствие «вождей»; направленность, как правило, лишь на противодействие непопулярным экономическим акциям государственных органов, но не против самих органов государства; выражение массового недовольства; крестьянские волнения не переросли в крестьянскую войну [89] .
88
См.:
89
См.: Яров С. В. К вопросу об источниках и особенностях крестьянских восстаний на Северо-Западе России в годы «военного коммунизма»// Северо-Запад в аграрной истории России. Калининград, 1997. С. 79.
В. В. Кондрашин использовал для характеристики крестьянского протеста как сложного социального явления понятие крестьянского движения, направленного против политики военного коммунизма [90] . Отмечалось также стремление ряда авторов определить хронологические рамки протестного движения. Так, по мнению В. В. Сазонова, крестьянская война с большевистским режимом практически началась уже в 1918 г. Он принимал формулу А. И. Солженицына: период 1920—1921 гг. – «Большое Восстание» [91] .
90
См.: Кондрашин В. В. Крестьянское движение в Поволжье в 1918—1921 гг. М., 2001.
91
Сазонов В. В. У истоков крестьянского восстания на Тамбовщине // Вопросы истории. 2001. №4. С.75.
В современной литературе нередко встречаются попытки причислить все проявления крестьянского бунтарства, обусловленные условиями Гражданской войны, к организованному крестьянскому движению, что не соответствовало реальной практике. Содержательной основой крестьянского движения в России являл стихийный социальный и политический протест, выраженный в различных массовых формах, в том числе организованных. Последние характеризовало наличие идеологических установок, организационной основы, политической структуры, вооруженных формирований, построенных по принципу регулярных армейских частей и т. д.
Одной из тем, привлекавших внимание, стало изучение антоновщины. Тамбовские исследователи С. А. Есиков и В. В. Канищев, освещая деятельность Советов трудового крестьянства, пришли к заключению, что СТК всех уровней, какими бы благими намерениями они ни руководствовались, оставались прежде всего органами восстания. Хотя в программе СТК намечалось скорейшее окончание гражданской войны, в документах и практической деятельности организации Союза абсолютно отсутствовали конкретные шаги к достижению гражданского мира. Как и Советская власть, зачаточные органы самостоятельной крестьянской власти Тамбовской губернии были нацелены на беспощадную борьбу со своими политическими противниками. Авторы считают, что СТК стали не массовой народной организацией, а только чрезвычайными органами руководства повстанческим движением. Рассматривалась роль Союзов трудового крестьянства в придании традиционно бунтарским крестьянским волнениям определенной организованности и осознанности и отражении поиска крестьянской альтернативы диктатуре пролетариата в момент ее кризиса. Условно эту альтернативу они назвали «антоновский нэп». В условиях Гражданской войны, по мнению исследователей, идея представительных органов народного самоуправления была в принципе нереализуема. Анализируя практическую деятельность СТК, авторы пришли к выводу, что в России военного времени мог появиться только примитивно-распределительный социализм, основанный на многовековой традиции общинного выживания в лихую годину [92] . По оценке С. А. Есикова и В. В. Канищева, ни центральные органы партии эсеров, ни местная тамбовская эсеровская организация к подготовке и тем более к руководству антоновщиной не имели прямого отношения. Ядро повстанческого движения сложилось вокруг А. С. Антонова. Авторы доказывают, что формирование руководящих структур движения интенсивно проходило в течение сентября—октября 1920 г.
92
См.: Есиков С. А., Канищев В. В. Антоновский нэп. (Организация и деятельность «Союза трудового крестьянства» Тамбовской губернии 1920—1921 гг. // Отечественная история. 1993. №4. С. 69—71.
Публиковалось значительное количество исследований, посвященных проблеме взаимоотношения крестьянства и Советской власти в годы Гражданской войны. Утверждалось, что Тамбовская губерния – условная модель отношений между государством и крестьянством (так, Продармия действовала в 20 хлебных губерниях, но на Тамбовщине находилась пятая ее часть). Что смогли сделать тамбовские крестьяне на освобожденной от власти коммунистов земле? Ничего нового: те же Советы, чрезвычайные органы, те же мобилизации и продразверстки, – по-другому не умели и придумать не могли. Тем не менее, крестьянское движение – фактор, заставивший ввести нэп [93] . В. В. Самошкин на документальной основе опубликовал труды, посвященные истории антоновского восстания и личности А. С. Антонова [94] . Т. В. Осипова считает, что крестьянское восстание в Тамбовской губернии, во главе которого стоял А. С. Антонов, не является «белым пятном» в истории Гражданской войны. По ее мнению, восстание является синонимом крестьянской революции против политики военного коммунизма и образцом применения повстанческо-партизанской тактики. Но в литературе раскрыты лишь методы борьбы государства, его карательных органов с восстанием. Остаются неосвещенными идеология движения, его организация. Многое в его истории нуждается в уточнении. Прежде всего о начале движения: автор считает обоснованным отнести начало движения к осени 1919 г. Крестьянство, по мнению Т. В. Осиповой, заплатило дорогую цену. Его усмирила не столько армия, сколько изменения системы отношений государства с деревней. Крестьянская война, ставшая органической частью Гражданской войны, по существу, была продолжением крестьянской революции, имевшей и антикапиталистическую, и антисоциалистическую направленность. Она поставила диктатуру пролетариата на грань катастрофы. И только это заставило Советскую власть отказаться от социальных экспериментов в деревне, смягчить командные и карательные методы руководства крестьянством. Победа крестьянства на внутреннем фронте Гражданской войны возвращала его к традициям дореволюционной патриархально-общинной жизни, далекой от социалистических идеалов [95] .
93
См.: Дьячков В. Л., Есиков С. А., Канищев В. В., Протасов Л. Г. Крестьяне и власть (опыт регионального изучения) // Менталитет и аграрное развитие России. М., 1996. С. 147, 152, 154.
94
Самошкин В. В. Александр
95
См.: Осипова Т. В. Крестьянский фронт в гражданской войне. Антоновщина // Судьбы российского крестьянства. М., 1996. С. 143, 152, 153.
На основе анализа программных документов и лозунгов повстанцев в литературе 1990-х гг. утвердилось положение о том, что у них отсутствовало единство взглядов по вопросам общественного и политического устройства России. Лозунг «За советы без коммунистов» отражал политические устремления подавляющей части восставших крестьян, связывающих свои надежды на лучшую жизнь с Советами, но без диктата со стороны коммунистических организаций. Исследователи обратились к изучению биографий людей, оказавшихся во время восстаний по разные стороны линии «внутреннего фронта» в гражданском противоборстве. В этой связи необходимо специальное исследование форм и методов борьбы коммунистических властей с повстанческим движением.
Далеко не все положения, выдвинутые исследователями в постсоветский период, нашли подтверждение. Так, оказались поспешными попытки придать крестьянскому движению, имевшему локальный характер, едва ли не всероссийский характер. Никакого отношения к подлинным событиям это не имело. То же замечание относится к стремлению представить крестьянское протестное движение в качестве нового витка крупномасштабной гражданской войны. Сомнения вызывают утверждения о потенциальной военной опасности каждого отдельного крестьянского восстания для коммунистического режима в масштабах всей России. Общий теоретический уровень осмысления рассмотренных вопросов оказался в целом невысоким.
В начале 2000-х гг. в литературе появились новые оценочные характеристики крестьянского движения, новые трактовки по вопросу о характере и значении восстаний. В частности, утверждалось, что крестьянские выступления (антоновщина, Кронштадтское восстание и др.), не только заставили отказаться от политики военного коммунизма, но и отложить планы революционного освободительного похода в Европу, тесно связанные между собой [96] . В первое десятилетие ХХI в. проблема крестьянского протеста против политики Советского государства в первые послереволюционные годы получила развитие в исследованиях отечественных историков [97] . До сих пор преобладают исследования по истории крестьянства периода Гражданской войны в региональном аспекте. Наряду с антоновщиной освещаются самые известные из крестьянских движений – махновщина, Западно-Сибирское восстание. При этом у части исследователей сохраняется тенденция к героизированной интерпретации крестьянских восстаний и повстанческих движений. Многие исследователи выделяют в процессе российской революции крестьянскую или общинную революцию [98] и отказываются от прежнего деления всего крестьянства на кулаков, середняков и бедняков. При этом крестьянство представляется как единая социальная группа, объединенная в общины, в которой экономические противоречия не играли такой важной роли, как считалось в советской историографии. Кронштадтское восстание стало рассматриваться исследователями не просто в ряду других народных восстаний, как прежде, – изучается социальный состав повстанцев, большинство которых были выходцы из деревни, выражение требований крестьянства в политических документах восставших кронштадтцев, взаимоотношения Кронштадта и махновщины, отношения восставших с эсерами и другими партийными центрами [99] .
96
См.: Куренышев А. А. «Революционная война» и крестьянство // Отечественная история. 2001. №6. С. 45.
97
См.: Телицын В. Л. «Бессмысленный и беспощадный»?.. Феномен крестьянского бунтарства 1917—1921 годов; Пылькин В. А. Крестьянство центра России в конце 1917— первой половине 1921 гг.: социально-политические процессы и общественно-политические настроения. Автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 2003 и др.
98
См.: Булдаков В. П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 1997.
99
См.: Семанов С. Н. Кронштадский мятеж. М., 2003; Кузнецов М. Н. За что был расстрелян Кронштадт. СПб., 2001; Елизаров М. А. Еще раз о причинах Кронштадтского восстания в марте 1921 года // Отечественная история. 2004. №1. С. 165—174; Фролова Е. И. Административный центр эмигрантского Внепартийного объединения и Кронштадтское восстание 1921 г. // Вопросы истории. 2007. №9 и др.
Нельзя не согласиться мнением известного сибирского исследователя В. И. Шишкина, что изучение Западно-Сибирского восстания, как и в советский период, отстает от исследования других методологически тождественных им протестных явлений российского крестьянства. По оценке Шишкина, если изучение антоновщины, махновщины, Кронштадского восстания увенчалось достижением качественно нового состояния историографии как на фактографическом, так и на концептуальном уровнях, то в изучении Западно-Сибирского восстания такого прорыва в 1990-е гг. не произошло. Заложен лишь фундамент подлинно научной концепции истории Западно-Сибирского восстания [100] .
100
Шишкин В. И. Западно-Сибирский мятеж 1921 года: историография вопроса. С. 137—175; Его же. К вопросу о новой концепции истории Западно-Сибирского восстания 1921 г. // Гуманитарные науки в Сибири. Серия: Отечественная история. Новосибирск, 1997. №2; Его же. Введение // За Советы без коммунистов: Крестьянское восстание в Тюменской губернии. 1921. Новосибирск, 2000. С. 5—29.
В постсоветский период по тематике махновщины издано множество книг, в которых пересмотрены многочисленные одиозные стереотипы и мифы советской историографии в отношении данного явления. Исследователи отказались от оценок махновщины как кулацкого, контрреволюционного и антисоветского движения [101] . Однако лейтмотивом ряда новых изданий стала другая крайность, связанная с героизацией самого Махно и махновщины, формированием упрощенного образа крестьянского вождя.
101
См.: Семанов С. Н. Нестор Махно. Вожак анархистов. Новое прочтение по новым материалам. М., 2005; Его же. Под черным знаменем: Жизнь и смерть Н. Махно. М., 1990; Его же. Махно: Подлинная история._М,, 2001; Шумов С. А., Андреев А. Р. Махновщина. М., 2005; Верстюк В. Комбриг Нестор Махно. Харьков, 1990; Белаш А. В., Белаш В. Ф. Дороги Нестора Махно: Историческое повествование. Киев, 1993; Комин В. В. Махно: мифы и реальность. М., 1990; Нестор Иванович Махно. Воспоминания, материалы, документы. Киев, 1991; Голованов В. Нестор Махно. М., 2008; Телицын В. Нестор Махно. Историческая хроника. М. – Смоленск, 1998; Шубин А. В. Махно и махновское движение. М., 1998; Ахинько В. М. Нестор Махно. М., 2000.