Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том первый

Васильев Юрий

Теоретик и практик революции Л. Д. Троцкий (его нередко величают «демоном революции»), вначале объяснял обусловленность военного коммунизма чрезвычайными обстоятельствами Гражданской войны. Позднее его собственные новации по поводу милитаризации труда, создания трудовых армий и другие подобные почины объяснялись автором как следствие «эпохи» военного коммунизма. Примечательно, что именно Троцкий обратил внимание на то, что переход от военного коммунизма к нэпу совершался в значительной мере методами военного коммунизма [322] . Ему также принадлежит мысль, что пролетариат, завоевавший власть, приходит во враждебные столкновения с широкими массами крестьянства, при содействии которых он завоевал власть [323] . В переходном обществе переход к общественному труду, по Троцкому, немыслим без мер принуждения в отношении крестьянства [324] .

322

См.: Троцкий Л. Д. Моя жизнь. Опыт автобиографии. Т. 2. М., 1990. С. 198; Троцкий Л. Д. Сталинская школа фальсификаций. М., 1990. С. 61; Архив Троцкого. Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923—1927. Т. 1. М., 1990. С. 41.

323

См.: Троцкий Л. Д. 1905. Предисловие // Троцкий Л. Д. К истории русской революции. М., 1990. С. 148.

324

Троцкий Л. Д. К истории русской революции. С. 155.

В

восприятии еще одного руководителя партии большевиков – И. В. Сталина – понятие социализма не отождествлялось с достижением экономического уровня и общественной организации, позволяющими назвать общество социалистическим. Главное для него заключалось в политической установке, связанной с решимостью и готовностью осуществить социализм и уничтожить классы [325] . Именно Сталин создал легенду об обусловленности военного коммунизма исключительно чрезвычайными обстоятельствами Гражданской войны [326] . Сталин утверждал: партия осознала необходимость строительства социализма в условиях рынка и денежного хозяйства, то есть в условиях новой экономической политики не после военного коммунизма, а до него. По его словам, в начале 1918 г., когда появилась впервые возможность начать строительство новой социалистической экономики, были заложены основы нэпа. Введение нэпа по окончании Гражданской войны, заявлял Сталин, рассматривалось как новая экономическая политика потому, что эта же самая политика была прервана интервенцией, возможность для ее проведения появилась только после военного коммунизма, в сравнении с которым нэп была, действительно, новой экономической политикой [327] . Однако подобной сталинской версии противоречат его же, только дореволюционные утверждения: Сталин твердо усвоил марксистские формулы о переходе к социализму через уничтожение товарного производства, упразднение денежного хозяйства, обобществление всех средств производства [328] .

325

См.: Сталин И. В. Сочинения. Т. 11. С. 312.

326

Следует напомнить, что сам термин «военный коммунизм» впервые был употреблен В. И. Лениным в апреле 1921 г., то есть тогда, когда от этой политики большевики отказались.

327

См.: Сталин И. В. Соч. Т. 11. С. 164, 165.

328

См.: Сталин И. В. Соч. Т. 1. С. 334—335.

Крестьянская революция 1917—1918 гг. в России, с ее собственными целью и методами, явилась социальным и политическим фактором успеха большевистской революции, так как пролетарская и крестьянская революции имели общую антикапиталистическую направленность. Крестьянство не желало восстановления монархии и выступало за республиканскую форму правления в России. Крестьянский мир, основанный на натуральном характере хозяйствования, традициях общинного самоуправления и особенностях деревенской культуры, являлся в определенной степени автономной системой. Он нуждался в государстве как регуляторе отношений, гаранте и защитнике крестьянских прав, но отвергал государственное принуждение.

Неграмотная крестьянская масса не могла выработать в собственной среде серьезную программу преобразования государственной и общественной жизни. В то же время центральная власть в 1917 г. была не в состоянии контролировать ситуацию на местах, особенно в деревне. Крестьяне надеялись, что это поможет осуществить их извечные чаяния и надежды. С большевиками в этот период связывались надежды на невозможность реставрации прежней эксплуатации. Крестьянство одобрительно относилось к новой власти, призывавшей не ждать Учредительного собрания и брать власть на местах в свои руки, вдохновленное ослаблением податного гнета, дележом (и грабежом) частновладельческих земель и усадеб. Слабость власти в период революционной трансформации означала невозможность обложить крестьянство налогами, поскольку нельзя было бы их собрать: для этого не было государственного аппарата и системы налогообложения, а крестьянин добровольно бы ничего не отдал.

Социальная революция 1917 г. породила явление, которое именуется как трансформационный спад. В результате крестьянской революции 1917—1918 гг. произошел экономический регресс, связанный с возвратом к натуральному, патриархальному хозяйствованию. Революция смела прогрессивные основы дореволюционных столыпинских реформ. Крестьянские хозяйства в большинстве своем обеспечивали лишь потребности собственной семьи, располагая незначительными запасами товарного хлеба.

В процессе перераспределения земель помещиков многие бедные крестьяне получили землю, в то время как немало зажиточных потеряли часть своей земли, были вынуждены вернуться в общины, их хутора объединялись с деревнями (нередко насильственным путем). Социальное расслоение уменьшилось за счет увеличения доли середняка. Ни в одной передовой западноевропейской стране не было столь значительного среднего слоя в структуре крестьянства, как в послереволюционной России. Пролетарской властью поощрялась инициатива населения в грабеже не только бывших помещичьих усадеб, но и зажиточных крестьян и уравнении их с остальным крестьянством, что создавало напряженную психологическую атмосферу внутри деревни.

«Осереднячение» деревни объективно сокращало сектор крестьянского землевладения, на котором велось товарное производство, порождало падение производительных сил. После революции существенно изменилось положение крестьянства как традиционного поставщика сельскохозяйственной продукции. До революции показатель товарности помещичьих хозяйств составлял 47% от валовой продукции, кулацких – 34%, крестьянских хозяйств – 14,7% [329] . В огне революции товарное помещичье землевладение было уничтожено, значительная часть состоятельных крестьян была вынуждена вернуться в общины (кулацкое хозяйство сократилось более чем втрое). Таким образом, были ликвидированы два товарных сектора сельского хозяйства России, производившие прежде основную часть товарной, в том числе экспортной продукции [330] . Российская деревня превратилась в миллионы крестьянских хозяйств, ориентированных лишь на самопропитание (процент их товарности не превышал 11% [331] ). В результате указанных причин произошло резкое сокращение производства товарного хлеба по сравнению с дореволюционным временем. Вновь приобретенное крестьянин терял в результате растущей инфляции, обесценивавшей его накопления.

329

См.: Сталин И. В. Соч. Т. 11. С. 85.

330

До революции Россия была ведущим мировым экспортером зерна, что обеспечивало ей капитал для внутреннего развития. Это было возможно благодаря крупным помещичьим хозяйствам, а также увеличившемуся слою зажиточных, «столыпинских» крестьян (позднее, при Советской власти, названных «кулаками»), которые также производили продукцию для рынка. В помещичьих хозяйствах производилось в валовом исчислении 600 млн пудов хлеба, в кулацких – 1900, то есть в сумме половина всего хлеба в стране, другая половина приходилась на мелкие и средние крестьянские хозяйства – 2500 млн пудов (в процентном соотношении соответственно: 12%, 38%, 50%). Поставки товарного хлеба для рынка и экспорта обеспечивались в основном за счет кулацких (50%) и помещичьих хозяйств (21,6%), на долю крестьянских хозяйств приходилось 28,4% (См.: Сталин И. В. На хлебном фронте // Соч. Т. 11. С. 85; Его же. К вопросам аграрной политики в СССР // Там же. Т. 12. С. 157).

331

Сталин И. В. Соч. Т. 11. С. 86.

Западноевропейский марксизм в конце ХIХ в. выдвигал требование нейтрализации крестьянства в период перехода от капитализма к социализму (этот подход сформулировал Каутский еще в тот период, когда считался выразителем и пропагандистом «правильного» марксизма): нейтральность крестьянства в борьбе пролетариата с буржуазией обосновывалась необходимостью недопущения крестьянской «вандеи». «Нейтрализация» крестьянства означала политику, направленную на то, чтобы сформировать в крестьянстве общественный слой, по крайней

мере, не мешающий революции пролетариата, нейтральный, не становящийся на сторону его врагов. В данном контексте еще одна идея марксизма была воспринята и использована Лениным на практике: теоретический тезис Энгельса о возможности союза со средним крестьянством [332] .

332

См.: Ленин В. И. VIII съезд РКП (б) (18—23 марта 1919 г.) // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 38. С. 128—129, 145.

Диктатура пролетариата, рассматривавшаяся как форма перехода от капитализма к социализму, предполагала условие: она допустима, когда пролетариат составляет большинство населения [333] . В отличие от индустриально развитых капиталистических стран Запада, где крестьянство занимало незначительную долю в структуре населения, Россия являлась крестьянской страной (4/5 населения составляло крестьянство). В результате возникала теоретическая коллизия марксизма с российской действительностью. В размышлениях по поводу диктатуры пролетариата В. И. Ленин определил беднейшее крестьянство в качестве «полупролетариев» (в его лексиконе в первые годы Советской власти использовались термины—синонимы «беднейшее крестьянство или полупролетарии»). Под полупролетариями понимались те, кто существовал исключительно или не менее чем на половину продажей своей рабочей силы. В политическом контексте полупролетариат определялся как «все эксплуатируемые и трудящиеся» [334] .

333

См.: Ленин В. И. Черновые наброски и план брошюры о диктатуре пролетариата // Там же. Т. 39. С. 453.

334

См.: Ленин В. И. Черновой набросок проекта программы: Седьмой экстренный съезд РКП (б) (март 1918 г.) // Там же. Т. 36. С. 71; Ленин В. И. Проект телеграммы всем Совдепам о союзе рабочих и крестьян // Там же. Т. 37. С. 45; Ленин В. И. Ответ на запрос крестьянина // Там же. Т. 37. С. 479; Ленин В. И. Пролетарская революция и ренегат Каутский // Там же. Т. 37. С. 306; Ленин В. И. Программа РКП (б) // Там же. Т. 38. С. 417; Ленин В. И. Заметки о кооперации // Там же. Т. 38. С. 411. Неверно было зачислять всех рабочих в опору диктатуры пролетариата. На практике ставка большевиков делалась зачастую на рабочих, пришедших на заводы в годы войны. Ижевско-Воткинское восстание 7 августа – 14 ноября 1918 г. явило собой вооруженное выступление против пролетарской власти той самой ленинской «опоры» – представителей лучшей и наиболее образованной и квалифицированной части рабочего класса, провозглашение повстанцами борьбы под знаменами защиты завоеваний революции и власти Советов. «Самая сознательная и организованная часть общества» – рабочие военных заводов – создали собственную армию, организованную и хорошо вооруженную, собственное управление, составили самостоятельную политическую программу. Под властью повстанцев в течение трех месяцев оказался обширный район – Верхнее Прикамье. Рабочих Ижевска и Воткинска поддержали крестьяне Вятской губернии. Заводы продолжали работать, работали гимназии и школы, выплачивались зарплата и пенсии, торговали магазины и рынки, граждане свободно посещали заводские собрания и сельские сходы, работали храмы. «Полупролетариев» тем более нельзя было безоговорочно зачислять в опору диктатуры пролетариата: показательным примером может служить Нестор Махно, типичный выходец из среды этого самого полупролетариата – сельскохозяйственных рабочих.

По расчетам В. И. Ленина, осенью 1919 г. общественная структура включала в себя: 20% пролетариата, 75% мелкой буржуазии (в том числе: 30% – бедных крестьян, 30% – средних, 15% – богатых), 5% капиталистов. Из этих данных выводилось требуемое «большинство»: 20% (пролетариат) +30% (беднота, то есть «полупролетарии») + дополнительно 15,5% (сторонников или сочувствующих из состава категории средних крестьян). Вот в таком арифметическом раскладе, в ленинских размышлениях, усматривалось новое и существенное, в противовес оппонентам, которые, по терминологии Ленина, «жуют зады» о «пролетариате» вообще: пролетариата «вообще» в действительности не существует, есть реальный показатель в конкретной ситуации: по ленинской логике, сила 51% пролетариата (то есть большинство арифметическое) на практике может оказаться слабее коллективной мощи 20% пролетариата (с учетом полупролетариев и сочувствующих), если 51% пролетариата окажется подвержен буржуазному влиянию [335] . Чтобы этого не допустить, марксистская формула «нейтрализации крестьянства» получила применение в России в виде политики «соглашения со средним крестьянством» [336] . Таким образом, диктатура пролетариата при поддержке полупролетариата (беднейшего крестьянства), в соответствии с Программой РКП (б), принятой на VIII съезде в марте 1919 г., имела основание, чтобы начать «созидать основы коммунистического общества» [337] . Теоретический компромисс с марксизмом был найден. В расчет не принималось во внимание, что 20% пролетариата, зачисленные без оговорок в основу «большинства», сама по себе являлась достаточно разнородной массой, далекой от единого сознательного (социалистического) класса.

335

См.: Ленин В. И. Черновые наброски и план брошюры о диктатуре пролетариата // Полн. собр. соч. Т. 39. С. 454, 458.

336

См.: Ленин В. И. Проект телеграммы всем Совдепам о союзе рабочих и крестьян // Там же. Т. 37. С. 45; Ленин В. И. Ответ на запрос крестьянина // Там же. Т. 37. С. 478.

337

См.: Программа Российской Коммунистической партии (большевиков) // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 38. Приложения. С. 417.

Марксистская теория построения бесклассового общества предполагала уничтожение различия между рабочим и крестьянином. В применении к крестьянской России реализация марксистского положения виделась Ленину в разграничении «крестьянина трудящегося от крестьянина собственника» – этим разделением определялась суть социализма [338] . Путь «разграничения» собственника подсказал опыт капитализма: К. Маркс детально объяснил механизм отделения производителя от средств производства на основе экспроприации земледельцев. Экспроприация крестьян в России началась с фактической национализации земли в 1918 г. (параллель с анализом эволюции капитализма Марксом: не было необходимости изгонять крестьян с земли, как это было в Англии и в других странах Европы). С последующим развитием пролетарской революции в деревне (по схеме Ленина) экспроприация распространялась на орудия труда [339] . Наконец, был еще один действенный метод ликвидации собственника, с глубокой иронией выраженный Марксом (в адрес капитализма): «Попробуйте сверх определенной меры отбирать у крестьян продукт их сельскохозяйственного труда – и, несмотря на вашу жандармерию и вашу армию, вам не удастся приковать их к полям!» (курсив автора) [340] .

338

См.: Ленин В. И. Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата // Там же. Т. 39. С. 277.

339

В. И. Ленин предупреждал: в процессе развития пролетарской революции в деревне нельзя полностью экспроприировать собственность богатого крестьянина (в данном случае имелся ввиду экономический момент). Предлагалось его ограничивать, вытеснять всеми доступными методами (здесь речь шла о политическом подходе). Но из—за нестыковки экономического и политического факторов непонятен пограничный предел экспроприации – ведь ее объектом являлся классовый враг пролетариата и полупролетариата – кулак, представитель деревенской буржуазии. Вероятно, особенно непонятно это было для тех, кто активно занимался экспроприацией на практике – комбедовцам, коммунарам, бойцам продотрядов, членам сельских партячеек и т. д.

340

Маркс К. Наброски ответа на письмо В. И. Засулич // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения. В 9 т. Т. 6. М., 1987. С. 64, 73.