Крестьянские войны в России XVII-XVIII вв.
Шрифт:
В единственной известной сейчас прелестной грамоте, написанной от имени Разина, он обращается к народу: «Пишет вам Степан Тимофеевич всей черни. Хто хочет богу да государю послужить, да и великому войску, да И Степану Тимофеевичи), и я выслал казаков, и вам бы заодно измеников вывадить и мирских кравапивцев выводить». В заключение предводитель повстанцев призывает всех «кабальных и анальных» присоединиться к его казакам[87]. Эта знаменитая прокламация в концентрированном виде выразила представления мятежников XVII в. о целях борьбы «черни», т. е. народных низов, с их угнетателями — «мирскими кровопивцами».
Во взглядах Разина наиболее ясный характер носят именно лозунги расправы с классовым врагом. Гораздо менее отчетливо представлял он себе общественное устройство, которое могло бы явиться результатом победы восстания. Разин и его казаки
В отношении к царю, царскому титулу у Разина трудно выявить четкую линию. На кругах он не раз говорил о своем почтении к царю. В захваченной Астрахани Разин с толпой казаков ходил в гости к митрополиту Иосифу, чтобы отметить день тезоименитства царевича Федора Алексеевича, хотя это послужило, вероятно, только предлогом для того, чтобы получить угощение. Повстанцы заявляли, что они выступают за бога, государя (или: царевича) и Степана Тимофеевича, тем самым выделяя своего атамана, не без его согласия, конечно, среди прочих смертных. Разин, согласно тому же Стрейсу, приглашая офицеров-иностранцев в гости после персидского предприятия, пил за здоровье царя, но через несколько дней в цитировавшейся ужо речи к Впдеросу бросил фразу: «Я не считаюсь ни с ним (Прозоровским. — В. Б.), ни с царем». В отношениях с персидским шахом он держался «с таким высокомерием, как будто сам был царем», в письме к нему называл его «своим братом», как было принято между царствующими особами. «Когда дола Стеньки достигли такой высоты, он решил, что теперь ему море по колено, и возомнил, что он стал царем всей России и Татарии, хотя и не хотел носить титула, говоря, что он по пришел властвовать, но со всеми жить, как брат»[89].
В ходе восстания имя царя Алексея, у которого Разин угрожал «передрать все дела» в Москве, постепенно уступало место имели царевича Алексея Алексеевича. В местностях, охваченных восстанием, переприсягали царевичу. Однако тот факт, что царь Алексей Михайлович был жив и правил, но мог, вероятно, не смущать повстанцев и самого Разина. Когда его скованного везли в Москву на смертную муку, он, согласно любопытному сообщению англичанина-анонима, надеялся многое сказать и объяснить царю Алексею: «Весь долгий путь он был обольщаем надеждой, что будет говорить с самим великим государем и перед ним изустно защитит дело свое. Стеньке всегда казалось, что ему многое что надобно сказать государю, а тому важно сие знать»[90].
Во всех этих сообщениях, очень, как видим, противоречивых, трудно отделить зерно от плевелов. Конечно, показания источников, русских и иностранных, враждебных по отношению к Разину, по во всем надежны. Запись показаний самого Разина о его связях с Пикетом на допросе в Москве тоже ведь сохранилась в составе правительственного документа. Тем не менее изучение всех этих данных, их сопоставление позволяет представить в общих чертах взгляды Разина и тех, кто шел за. ним. Они выступали против гнета и несправедливостей существующего строя, мечтали о свободе и воле, устройстве жизни на манер казачьих порядков или, по Марксу, «христианской казацкой республики». Возможно, сам Разин, уже фактически стоявший во главе подобной «республики» в освобожденных от бояр и дворян районах, и в дальнейшем мыслил себя чем-то вроде атамана большой казацкой республики, но об этом трудно сказать что-либо определенное. Еще труднее представить себе, как он мыслил совместить порядки такой республики, установленные им, например, в Астрахани, с
Разин, «шарпая» персидское взморье Каспия, просил однажды шаха выделить казакам место для поселения на реке Куре, обещая быть в подданстве у него. Это напоминает положение Войска Донского по отношению к русскому царю, хотя казаки, пускаясь на переговоры (если они не были простой уловкой), рассчитывали, возможно, на получение более вольготных условий, той вольной землицы, о которой исстари мечтали все угнетенные и оскорбленные люди. Казаки вернулись на родину, чтобы у себя дома попытаться устроить такие порядки, но, начав осуществлять свои замыслы, очень неясные, расплывчатые и наивные, подняв огромные массы простых людей против бояр и дворян, они в своих стремлениях, сами, вероятно, того не замечая, впадали в трагическое противоречие с действительностью. Уничтожая многих конкретных носителей зла и беззакония, они не хотели, да и не могли, сломать весь эксплуататорский строй сверху донизу. В этом Разин и повстанцы были сынами своего времени — те же самые представления, те же ошибки мы видим у Болотникова и ого товарищей в начале века, у участников восстаний 40– 60-х и 80–90-х годов, несмотря на специфику всех этих движений. С теми или иными вариациями и изменениями они будут еще долгое время составлять характернейшую черту народных, в частности крестьянских, движений в России. Повстанцы 1682 г., участники знаменитой «Хованщины», среди которых имелись и разницы (астраханские стрельцы, высланные в Москву после подавления Крестьянской войны), в известной степени добились того, к чему стремился Степан Разин, — овладели Москвой, поставили у власти «хороших» царя и других правителей, собирались на круги и т. д., по хорошо известно, чем вес это кончилось.
ОКОНЧАНИЕ БОРЬБЫ
Весь сентябрь Разин осаждал симбирский кремль. Отсюда, из-од Симбирска, он рассылал во все стороны атаманов с отрядами для расширения, борьбы, вовлечения в нее новых участников. При главном войске, в его штабе составлялись прокламации («прелестные грамоты», «листы») с призывами к «кабальным и опальным» присоединяться к восстанию, расправляться с дворянами и тем самым получить свободу от крепостничества. Эти действия имели огромный успех. Народные низы с энтузиазмом откликались на призывы Разина и его атаманов. Во многих местах создавались повстанческие отряды, превращавшиеся и многотысячные войска. Крестьяне расправлялись с помещиками, а те из них, кому удавалось спастись, бежали из районов восстания под прикрытие городов и царских войск. По их собственному признанию, они спасались от «войны» собственных крепостных людей. Восставшие крестьяне громили дворянские имения, конфисковывали имущество их владельцев и делили его между собой.
Крестьяне на мирских сходках-кругах решают интересующие их вопросы. Они выделяют с каждого двора по человеку в отряды восставших, а иногда уходят в них целыми деревнями. Крепостные документы летят в огонь, работы на феодалов и выплаты платежей прекращаются.
Горожане поднимают восстания, расправляются с воеводами, приказными и богатыми купцами, открывают ворота разинским отрядам. А они действуют во многих местах, вплоть до верховьев Волги и за Волгой, захватывают Пензу и Саранск, Верхний и Нижний Ломовы, Алатырь и Курмыш и другие. Максим Осипов, один из выдающихся разинских сподвижников, ведет бои в Нижегородском уезде.
Почти все нерусское население Козьмодемьянского и Курмышского, Цивильского и Чебоксарского уездов ведет борьбу против феодалов. Так, чуваши, татары и другие повстанцы во главе с русским предводителем Михаилом Бородиным осаждают Цивильск. А в осаде Симбирска, помимо большого количества русских повстанцев, принимают участие несколько тысяч чувашей, мари, мордвы и татар.
В верховьях Дона и его притоков и в Слободской Украине переходит на сторону восстания ряд городов — Острогожск co своим гарнизоном во главе с полковником И. Дзиньковским, Ольшанск, Чугуев, Змиев, Царев-Борисов и другие.
Правящие круги, перепуганные размахом Крестьянской войны, принимают экстренные меры. Спешно собирают войско и высылают его в район военных действий. Сам царь Алексей лично проводит смотр войскам. Их главнокомандующим он назначает боярина князя 10. А. Долгорукого, человека энергичного и жестокого, уже снискавшего известность в качество полководца в недавно закончившейся войне с Польшей. Правительственные силы сосредоточиваются в Казани, Шацке и Арзамасе, который стал опорным пунктом Долгорукого. Сначала отдельные царские войска вели борьбу с многочисленными повстанческими отрядами и были по существу изолированы друг от друга.