Крик в ночи
Шрифт:
— Я тоже хотел бы это узнать…
На Колю Курчавого смотрело холодное дуло револьвера.
— Ну, падла… — прошипел Коля.
Филдс молниеносно пригнулся — финка просвистела над его ухом, со стоном вонзившись в спинку стула.
— А теперь, Коля, — распрямившись, сказал он, — получай свои комиссионные!
И Филдс разрядил в бандита полную обойму. Выпучив глаза, Коля Курчавый стал медленно оседать. Воровская кодла охнула и разом отпрянула назад.
— Он легавый! Мент! — крикнул Кузя Чих.
Два гигантских прыжка — и Филдс у окна. Сходу высадив раму, он, прогнувшись, саданул вниз. Лицо
Внезапно Джона Филдса словно обожгдо: его щемило доселе незнакомое чувство вины перед Колей Курчавым, гражданином Боцмановым, хирургом Максимом Борисычем, а также сентиментальная жалость к самому себе, одинокому, затерянному, подобно песчинке, в море человеческих противоречий и страстей…
Операция «МЫ», как понял догадливый читатель, с позором… не состоялась. Филдс, он же Хихиклз, отсиживался в американском посольстве в ранге Чрезвычайного и Полномочного Посла третьего секретаря военно-воздушного атташе. Отсиживался, ожидая новых указаний сверху. Однако сверху почему-то не спешили с новыми указаниями, и это давало повод думать, что далеко не в полном объеме причитающиеся доллары лягут в швейцарский банк на текущий счет Джона Филдса. Да пропади все пропадом! Видит Бог, он старался! А вообще-то, надо признаться, вышло нескладно. Гм! Сейчас Шельмягин с Воробьевым только и ждут, как бы прижать его к ногтю. Погодите, ребята, не торопитесь — он больше не будет таким простачком… Подумать только! И угораздило ж связаться с моральными разложенцами и деклассированной прослойкой! Даже вспомнить противно!
Стоп! Из-за океана прибыла видеозапись встречи президента с русским писателем по фамилии… уж не мерещится ли? — Швайковский!!! Нет, все очень реально: президент, взяв под локоток Швайковского, по-домашнему усаживает его за стол и предлагает кофе.
ПРЕЗИДЕНТ. Мы рады принимать вас, господин Швайковский, в Белом доме. Согласитесь, наша встреча знаменует собой важный вклад в укрепление доверия между русской классикой (в вашем лице) и американским образом жизни (в нашем лице), открывает новые перспективы в борьбе за права человека.
ШВАЙКОВСКИЙ. У меня не хватает слов, господин президент, выразить свою глубокую признательность за ваше любезное приглашение мне, простому русскому классику, встретиться с вами, неутомимым поборником прав человека, за чашкой кофе.
ПРЕЗИДЕНТ. Как вам нравится в Штатах?
ШВАЙКОВСКИЙ. Это прекрасная страна! Я совершенно адаптировался, ношу джинсы от Леви Страуса и чувствую себя стопроцентным янки с неограниченными правами.
ПРЕЗИДЕНТ. Что думают ваши друзья о западной демократии?
ШВАЙКОВСКИЙ. Они все, за редким исключением, восторгаются западной демократией, борются и страдают. Один мой большой друг, певец горных ущелий Николадзе-Нидворадзе, прямо призывает обливать гря… то есть вскрывать пласты, крушить напра… то есть анализировать ситуацию, иными словами — в безвылазном восторге от западной демократии
ПРЕЗИДЕНТ. Вы совсем не пьете кофе…
ШВАЙКОВСКИЙ. Благодарю. (Пьет кофе). Какая сладость!
ПРЕЗИДЕНТ. Я, к сожалению, не имел возможности прочитать вашу книгу «В борьбе за дело и права» из-за карибского кризиса…
ШВАЙКОВСКИЙ. С удовольствием прочту отрывок, господин президент: «…Приостановившись, Марфа взглянула на Ефима и поняла, что их оболванили. Скорее уехать! Уехать в такую страну, где они найдут свое лицо, автомойку и виллу. Такой страной, по ее твердому убеждению, были Соединенные Штаты. С ее уст слетело непроизвольное: «Хочу к небоскребам!» И она зашлась звонким смешком, как курский соловушка»…
ПРЕЗИДЕНТ. Великолепно! Очень жизненно и правдиво! А как художественно, достоверно! И этот «курский соловушка»… Каков русский колорит! Каков патриотизм! Нет, господин Швайковский, вы, видно, еще не знаете, сколько сокрыто в вас силы и величия!
ШВАЙКОВСКИЙ. О! (Смущенно пьет кофе). Какой аромат!
ПРЕЗИДЕНТ. Если Норвегия станет канителиться с Нобелевской премией для вас, мы прекратим им поставки патентованного шампуня от перхоти.
ШВАЙКОВСКИЙ. Огромное писательское спасибо, господин президент, за вашу заботу и поддержку! Я безмерно счастлив!
ПРЕЗИДЕНТ. (вставая) Как говорят у нас в Америке, гора с горою не сходятся, а диссидент о президентом сойдутся. Желаю вам обрести свое лицо, а вашим оболваненным певцам — поскорее вылезти из ущелий! (Горячее рукопожатие).
Видеоматериал заканчивался рекламой нового противозачаточного средства.
— Тебе понравилось это шоу? — спросила Филдса Линда Грейвс — представитель госдепартамента по вопросам коммуникаций и средств массовой информации. — Все вышло непосредственно и мило, не правда ли?
— У меня такое ощущение, — ответил он, — что нечто подобное я уже где-то когда-то слышал и что сценарий написан моею собственной рукой.
— Ах, Джон! Актерское искусство не ограничивается лишь театральными подмостками…
Будни американского посольства текли деловито и размеренно. Утром — легкий завтрак на английский манер, днем — хитроумные комбинации и лихо закрученные дипломатические интриги на американский манер, вечером — отдых и неторопливые беседы на турецкий манер. После таких вечерних разглагольствований с близкими сердцу соотечественниками, столь невозмутимо приютившими блудного сына ЦРУ, Филдс узнавал самые последние новости, сплетни и анекдоты с далекого Потомака. Так, например, голливудская кинозвезда Керолайн Хенд, порвав контракты с продюсерами, в двадцать седьмой раз вышла замуж (за герцога Орлеанского) и улетела на континент в Италию глотать пискливых устриц и запивать их сицилийским шоколадом, — такова женская прихоть, с которой должны считаться все: от герцога до устриц. А председатель совета директоров компании «Дженерал фальсификейшн» Дж. Джорж Мак-Кенти-младший спихнул одного из своих ближайших конкурентов Дж. Джоржа Мак-Кенти-старшего, на чем получил немалую прибыль. И наконец, неподражаемый японский хоккеист австралийского происхождения с американским видом на жительство Билл Хоцу Кака за солидную сумму перешел из японской команды «Ледовые харакири» в детройтский клуб «Кровь, пот и лед».