Крик в ночи
Шрифт:
— Войдите! — сказал Филдс.
Скала у входа в Филдсовы апартаменты сдвинулась и перед Главным Схоластиком предстал мужчина в отрепьях с физиономией, заросший щетиной.
— Вы помещали объявление в «Ханыга ньюс»?
— Да, — ответил Филдс. — Мы.
— Вам нужны новобранцы для регулярной доисторической армии?
— Да.
— С месячной ставкой 57 съедабельных улиток плюс один червячок?
— Да!
— Дубина и шкура высылаются по почте до востребования?
— Да! Да!
— Так вот, — заключил щетинистый, — я пришел сказать, чтобы здесь
Мужчина в отрепьях зашаркал к выходу.
— Постойте! — окликнул Филдс. — Вы уронили портрет! Разрешите, я вам помогу…
— Благодарю вас. Это доктор Уикли.
— Да, я вижу. Что-о-о??!! Повторите, что вы сказали?!!
…К Джону Филдсу постепенно возвращалась способность мыслить большими категориями. Как мог он, агент 6407, не узнать в отрепьях скотину Робертса?! Вот к чему ведет полный разрыв с любимой профессией! Робертс болтал без умолку, как счастлив видеть сослуживца живым и невредимым, как он скучал по Филдсу, как истерзался в раздумьях о незабвенном образе лучшего друга. И вот те на! Какая встреча!
— Скажу по секрету, я в Ханыгии не первый месяц, и мне у вас чертовски нравится. Народ уж больно приветливый. Правда, хлебом их не корми, любят восставать против законного правительства; ну, это, как мне сдается, национальная доисторическая черта всех ханыг. Только попрошу ничего не говорить обо мне вашему, как его, Тайному Репрессору — точит зуб еще с Африки: мол, сунул его Робертс в третий класс парохода, а ему первый подавай. Ишь, звезда Эр-Рояля!
— Послушайте, одиозная фигура, — не очень дружелюбно изрек Филдс, — с какой такой стати вы околачиваетесь в Центральной Ханыгии? У нас, между прочим, со шпионами долго не чикаются: суровая дубина законодательства свершит правосудие, опустившись на вашу лысину.
— О! Да вы еще и пламенный оратор! А насчет шпионов — правильно: ату их, злопыхателей, ату! Не привык лебезить, но скажу честно, что узнаю хватку настоящего разведчика, агента 6407.
Робертс порылся в карманах штанов, вернее, в том, что от них осталось, вытащил грязный носовой платок и осторожно его развернул.
— Ах, облом! Пусто… Не иначе, как потерял.
Встав на четвереньки, он принялся ползать вокруг Филдса и что-то вынюхивать.
— Старая лиса Робертс взял след советского агента! — вскричал Филдс.
— И взял бы, черт меня побери! Да только нет их у вас. Пока.
Распрямившись и тряхнув лохмотьями, он торжественно произнес:
— Приказом директора ЦРУ за № 6407 вы награждаетесь Крестом Филера! За неимением Креста Филера позвольте вручить вам, дружище, скромный носовой платок, в котором тот содержался некоторое время.
Робертс, кончиками пальцев ухватив платок, бросил его, как мокрицу, на грудь Главного Схоластика.
— Примите мои искренние поздравления, коллега!
— Должен вас огорчить, Робертс, — сказал Филдс, перекинув платок на лысую макушку цереушника, — насморком я не страдаю.
Робертс взял «гостевую» кость антилопы и с умным видом поковырял в зубах.
— Никак не возьму в толк — вы агент ЦРУ или прибалдевший диктатор допотопной
— Разве это настолько несовместимо, Робертс? Чем я хуже Аль-Абд Гамаси?
— Система, которую вы здесь насадили, в вашей аранжировке не звучит. Вы — угнетатель. Это очевидно. Крах не за горами, прошу учесть. Куча рваных калош — все, что от вас останется!
— Ха-ха-ха!!
— Прохиндеи сбросят оковы, вступят в ООН и сожгут ваше чучело на глазах у русских корреспондентов. Конечно, для доктора Уикли, который, кстати, души в вас не чает, это будет удар ножом в спину. И от кого? От несравненного Филдса!
Насупившись, он замолчал, соскребая ногтем комочки краснозема с портрета босса.
Филдс не устоял, чтобы не задать давно терзавший его вопрос:
— Как там Швайковский?
Робертс оживился:
— Ваш протеже подался в малый бизнес. Не берусь судить о достоинствах его пера, но то, с каким вдохновением он начищает башмаки на Пенсильвания-авеню, уже само по себе говорит о том, что перед вами незаурядная личность.
— Похоже, в Советах не очень-то жалеют о Швайковском?
— Смею вас уверить, русские отлично понимают, для чего он нам нужен: Америка нуждается в постоянной рекламе — сгодится любая бездарь, любой освистанный или зажравшийся талант, лишь бы с советским гражданством. Как это у них говорится? — дурную траву с поля вон. Славянам традиционно присуще чувство ненависти к предателям. Такой космополитичной нации, как американцы, этого не понять…
— Что вам от меня надо? — спросил Филдс.
— Если бы вся Россия схватила чемоданы и пожаловала в Штаты — мы упразднили ЦРУ. Однако даже ребенку понятно, что этого не случится. Вот почему ЦРУ сегодня, как никогда раньше, нуждается в таких парнях, как вы! Вот почему Америке и Западу, как никогда раньше, необходимы швайковские, очаровашки мери, коли курчавые, хмыри и глухие графини тулуповы!.. Джон, ваше место сейчас там, в логове Северного Медведя, а не в тропическом захолустье. Постарайтесь это понять.
Вдруг, как бы со стороны, Джон Филдс услышал свой ответ:
— Кажется, вы меня убедили, Робертс.
— А насчет Центральной Ханыгии не волнуйтесь. Здесь ни один шпион не останется безнаказанным! Олл райт?!
Весть о том, что Тайный Регрессор и Знаменитая Поэтесса намерены сочетаться законным браком, не сходила с уст жителей Центральной Ханыгии. Поговаривали, что Другом Семьи в рабочем порядке станет Главный Схоластик. Все это хоть как-то отвлекало доисторических ханыг от повседневных нужд и треволнений.
— Я счастлив, — сказал Филдс Онанге, — что твоя затяжная сексуальная атака на поэтическо-музыкальную крепость блестяще завершилась. Как бы там ни судачили злые языки, вы подходящая пара!
— Она — само совершенство, изящество! И следует отметить, интересно трактует Баха!
— Слов нет, пушинка обворожительна и до шкодливости смазлива, будто дикая лань. О свадебном путешествии я уже позаботился. Не возражаешь, если мы проведем его втроем? Ну-ну, ревнивец, уже и скуксился. Я буду наставником молодых, не более того.