Крик ворона
Шрифт:
– Значит, внедренка? Дай недельку на обдумывание. А за это время собери мне полное досье на всех лиц. Анкетные данные, внешность, привычки, статус. Сам коллекционер, семья, окружение…
– Лиц совсем немного. С коллекционером самому разик пообщаться довелось. Законченный параноик. Мурин…
Таня рассмеялась. Шеров изумленно и чуть обиженно посмотрел на нее.
– Что я такого смешного сказал?
– Мурин – это фамилия или характеристика?
– Что?
– Так, ничего. Просто в старину на Руси так черта называли – мурин.
– Правда? Ну, скорее не черт, а кощей бессмертный. Мурин Родион Кириллович, ровесник первой русской революции… – Коротко описав личность и трудовой путь товарища
– Счастливица! Он хоть платит ей?
– Едва ли. Полагаю, держит видами на наследство.
– Лучший способ заручиться родственной любовью… Кто остальные двое?
– Некто Панов Даниил Евсеевич, доктор искусствоведения, один из самых авторитетных экспертов страны, и Секретаренко Василий… отчества не знаю. Деляга. Мурину клиентов поставляет, в доверии уже лет тридцать. Скользкий тип, хоть отчасти и наш агент во вражьем стане.
– В каком смысле скользкий?
– Под любого подстелется, кто больше заплатит.
– Понятно… Панова на период операции убрать.
– Ты оговорилась, наверное. Секретаренко.
– Панова… Видишь ли, я уже поняла, что внедряться и добывать тебе «Мадонну» придется мне самой. А Даниил Евсеевич пару раз бывал у нас дома, в гостях у Ады, и меня видел. Если он, как ты говоришь, ведущий эксперт, у него глаз – рентген. Под любой маскировкой разглядит. А Секретаренко, наоборот, может оказаться очень полезен. Главное – чтобы никак не догадывался, что я связана с тобой. Даже если и начнет что-то подозревать после исчезновения «Мадонны» – ничего страшного. Быстро смекнет, что в этой ситуации ему ловить нечего, и о подозрениях своих постарается забыть. Я правильно говорю?
– Не начал бы под меня подкапываться. Он же знает о моем интересе.
– А я вот не знала, что ты идиотов нанимаешь, – отрезала Таня. – Должен же твой Секретаренко понимать, кто он и кто ты. Забьется в самую глубокую нору и носа не высунет, если жить хочет.
– Так-то оно так, но кое во что его посвятить придется.
– Зачем?
– А под каким соусом он тебя в дом к Мурину введет?
– Он? Зачем он? В дом меня введет племянница, Марина Валерьяновна. Я должна знать о ней все и как можно быстрее. Чтобы внедреж правильно провести.
– Сделаем.
– И последнее. Ты, помнится, называл цифру в четыреста тысяч.
– Если все получится.
– И сколько из них мои?
– Сочтемся. Я хотел предложить тысяч пятьдесят. А твои условия?
– Немного разберусь в обстановке, потом скажу, ладно?
Шеров не возражал.
Через неделю, получив исчерпывающую информацию по поводу Марины Валерьяновны Муриной и лично поглядев на нее – для этого пришлось съездить на денек в гости к Аде и немного покрутиться возле того медучилища, где трудилась вышеозначенная гражданка Мурина, и даже прокатиться с ней в одном вагоне метро, – Таня принялась разрабатывать «легенду» и сценарий внедрения.
Совсем в одиночку не потянуть. Нужно было прикрытие и помощник на месте. С прикрытием решилось просто – знакомые уже не раз говорили Тане, будто возле гостиницы «Космос», где Таня отродясь не бывала, видели женщину, поразительно похожую на нее, и только по вульгарному и совершенно недвусмысленному наряду понимали, что это никак не она. Дамочку у «Космоса» оперативно отловили якобы
С помощником было несколько сложнее. Роль ему отводилась ответственная, и от правильного выбора зависел исход всей операции. Невольно помог Илларион, шеровский шофер, пришедший к патрону просить за дальнего родственника. Сергей Павлович Залепухин, двадцати одного года, служил в десантном подразделении в составе того, что официально стыдливо именовалось «ограниченным контингентом», а проще говоря, был отправлен Родиной на убой в далекий Афганистан. Демобилизовавшись в декабре физически невредимым, но с насмерть раненной душой, парень в нормальную жизнь не вписался, зато вписался в бандитскую команду, промышлявшую вышибанием дани с двух замоскворецких рынков и со станции техобслуживания. Недавно всю команду повязали менты, причем повязали шумно, со стрельбой и мордобоем. Сереге грозила серьезная статья, но шеровские адвокаты уладили дело в полдня, и свободный, но временно безработный бывший десантник приплелся по велению своего родственника к благодетелю на поклон. Немного побеседовав с парнем, Шеров почувствовал в нем перспективный материал и немедленно созвонился с Таней. Та тут же примчалась с Кутузовского на улицу Дмитрия Ульянова, моментально очаровала прибалдевшего десантника, втянула в разговор, внимательно слушала, приглядывалась, составляла впечатление.
К вечеру Серега, еще сам того не зная, был в деле. Общение продолжилось на другой день уже на Кутузовской, в шикарной Таниной квартире, где Сергей Павлович и поселился до самого завершения подготовительной фазы. В качестве постельного партнера этот медвежливый парнишка был ей малоинтересен, а от возможных поползновений с его стороны она прикрылась легким намеком на особые свои отношения с Вадимом Ахметовичем. Впрочем, в этом едва ли была необходимость: она чувствовала, что ее персона настолько прибила мальчика, что сами мысли о плотской близости с нею были для него сродни святотатству. Неделю Таня исподволь вводила Серегу в курс предстоящей операции, внимательно выслушивала его соображения – пройдя такую школу, в некоторых вещах он разбирался намного лучше, чем она. Только пользоваться его фамилией было рискованно. Она предложила сделать оперативным псевдонимом его отчество. Серега Павлов – это как раз что надо.
Куда сложнее было с собственной легендой. И Мурина, и ее достославный дядюшка, и Секретаренко, и все, кому сколь угодно случайно доведется попасть в круг, должны были поверить в нее безоговорочно. А для этого прежде всего должна была поверить она сама… Слишком высоки ставки, слишком велики риск и ответственность. Это вам не шлюх гостиничных морочить. Здесь на одном вдохновении не проскочишь. И торопливость неуместна – без железной, пуленепробиваемой легенды начинать операцию было самоубийственно. От напряжения Таня даже с лица спадать начала.