Шрифт:
ПРОЛОГ
Шершавые руки раздевали её перед треснувшим зеркалом.
— Ты самая совершенная из всех нас, — прошептал он ей на ухо.
Она чувствовала жар дыхания и самих слов на своей коже. Но затем в её сознание просочились новые слова:
«Так совершенна… Так достойна… Так красива… Да-а-а…» — прозвучал голос внутри неё.
— Такая красивая… для Него.
Только несколько кривых свечей освещали гостиную внизу. В зеркале она увидела себя, и она могла видеть священника, стоящего за её спиной. Странная высокая тень в чёрных одеждах стояла,
— Такая красивая… для Него, — прошептал он.
«Прекрасно,» — подумала она.
Да, она была гораздо красивее других девушек. Её называли чистой, как и тех немногих, кто родился похожим на неё.
Чистое рождение.
Чистый ребёнок.
Чистая женщина.
Лишь немногие родились чистыми…
Большие руки священника сорвали с неё поношенное платье, как кусок гнилой марли. Она не дрогнула. Раздевание в этот момент не было для неё чем-то новым; она привыкла к этому, и она привыкла к тому, что всегда происходило потом. Теперь её обнажённая плоть ярко сияла в тёмных водах зеркала: гладкие, женственные изгибы, безупречная кожа, длинные ноги и высокая, полная грудь. Волосы, блестящие и тонкие, как чёрный шёлк, обрамляли её молодое лицо.
Однажды она спросила, почему мужчины из города платят за неё так мало?
— Потому что ты чиста, дитя, — сказал он ей. — Ты не уродлива, как большинство других. Даже нельзя подумать, что ты крикер, если бы не твои глаза…
Она никогда этого не понимала.
Они должны платить больше, не так ли?
Ведь она была намного красивее.
Но сегодня всё было по-другому. Каким-то образом она это знала, чувствовала. В доме не было мужчин из города, и что-то в воздухе заставило её кожу покрыться мурашками, как в тот раз, когда она заснула возле поля Кролла и проснулась, покрытая божьими коровками.
— Мы, наконец, сделаем это… после долгого времени. Наконец-то, — прошептал священник.
А потом другие голоса продолжали звучать в её голове:
«Спаситель придёт! Помолись перед встречей!»
Когда она полностью разделась, священник провёл рукой по её иссиня-чёрным волосам, убирая их со лба. Её глаза смотрели на саму себя в зеркало. Они были яркими и ясными, их большие радужки отдавали лишь малейшим оттенком красного…
Затем её повели наверх. Она чувствовала головокружение и какое-то другое странное чувство. Старая деревянная лестница скрипела под ногами, когда руки священника вели её к площадке. Когда она проходила мимо, остальные тянули к ней руки…
Жара этой летней ночи в мгновение ока пропитала её потом.
— Да, ты самая совершенная из всех нас. Так иди же и благослови нас!
Дверь за ней закрылась. Длинную высокую комнату освещала только луна в окне. Она почувствовала какой-то странный запах, и когда её зрение привыкло к темноте, она заметила странные фигуры, сидящие на пыльном деревянном полу.
Потом что-то зашевелилось.
И кто-то вышел из великой бездны тьмы.
Он был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела. Высокий и стройный, с точёными мускулами, сильными руками, крепкими ногами. Доброе лицо посмотрело на неё.
Он не сказал ни слова.
Он не был похож на мужчин, которые обычно приходили к ней: мужчины, которые били её, дёргали за волосы, плевали на неё и кусали за соски, пока она не начинала кричать. Этот человек был милым, нежным. Его мягкие руки на её груди наполнили её теплом, а не отвращением.
И когда он поцеловал её…
Перед ней поплыли видения. Ощущения были очень острыми. Волны любви сильнее, чем жар полуденного солнца. Его заботливые руки опустили её на пол; его улыбка казалась сияющей, как нимб. Не произнося ни слова, он рассказывал ей разные вещи. Он сказал ей, как она красива, как важна… и как он любит её больше, чем когда-либо любил кого-либо. Всё то, что она так долго жаждала услышать: мечты, похороненные в пыли, обещания, которые никогда не сбудутся.
Но теперь они стали правдой.
Теперь… он был с ней.
Её радость была невообразима. Её оргазмы следовали один за одним. Каждый выброс его семени в её лоно был даром, о котором она не могла и мечтать. Он наполнил её до краёв: восторгом, состраданием и настоящей любовью.
«Я влюблена,» — думала она с каждым ударом своего и его сердца.
Он погружался в неё глубже, чем любой другой мужчина из её прошлого, и был в ней намного дольше, открывая чувства наслаждения и восторга, которые она никогда не считала возможными. В какой-то момент он встал на колени между её раздвинутых ног, красивый пенис снова пульсировал для неё. Он был огромным, изогнутым и великолепным. В отчаянии она протянула руки, чтобы коснуться его затвердевшей плоти…
Было так жарко, что почти обжигало.
Её глаза умоляли его. Она плакала, она была так счастлива, так переполнена своей любовью. Без слов он заверил её, что никогда не полюбит другую женщину, кроме неё.
«Ты единственная,» — поклялся он.
Она схватила крепкий, горячий ствол, затем направила его вниз, чтобы он снова мог войти в неё. Её груди вздымались, она громко ахала, крича в ночи о своём блаженстве. Её руки и ноги обвились вокруг прекрасного, твёрдого тела, и притянули его глубже в себя.
«Дай мне свою любовь,» — думала она, задыхаясь.
«Да-а-а, — услышала она ответ в своей голове. — Я дам…»
Несколько часов спустя она лежала, измученная собственным экстазом. Её пот заливал тёплый деревянный пол под ней, и его семя сочилось из неё. Он скатился с неё и нежно поцеловал в шею и грудь. Затем он начал уходить…
Её мольба звучала бессильно, слабо, она едва могла говорить.
— Не оставляй меня! — воскликнула она из последних сил.
Он стоял в углу у окна. Пот на его мускулах блестел в лунном свете, он выглядел серебряным.
Он был похож на ангела.
«Увы, это моё проклятие…»
Потом она снова заметила странные фигуры в углу.
Что это было?
Почему они здесь?
Дверь быстро отворилась. Остальные вошли в комнату со свечами и заговорили одновременно:
— Наш Спаситель! Прими её, мы отдаём её тебе! Благослови нас!
Священник в угольно-чёрной мантии с капюшоном выступил вперёд и опустился на колени перед обнажённым мужчиной у окна.