Криминальный пасьянс

Овчаренко Александр

— Вы меня не запугаете, — собрав остатки самообладания, заявил директор, глядя рэкетиру в глаза.

— Разве мы тебя пугаем? — спросил молчавший до поры рэкетир в кожаной куртке. — Мы тебе соболезнуем.

— Сейчас педофилов развелось, просто ужас! — пояснил любитель коньяка. — А у тебя, кажется, дочь в местной гимназии учится, если не ошибаюсь, в третьем классе, уроки кончаются в час пополудни. Как бы чего не случилось.

Директор скрипнул зубами, но промолчал.

— Ну, так как? Будем платить? — уточнил юноша в чёрном пальто.

— Подождите пару дней, я должен собрать деньги, — через силу произнёс директор.

— Да

хоть неделю! — развеселился юноша. — С этой минуты мы включаем счётчик: каждый просроченный день — десять процентов от суммы долга. Можешь не торопиться. Да, советуем ни в милицию, ни к этим клоунам в форме не обращаться — хуже будет.

После их ухода директор долго сидел в оцепенении. После того, как он представил себе истерзанное тело дочери, ему реально стало страшно.

— Так как они нас назвали: клоуны в форме? Ты не ошибся? — резко приподнявшись из кресла, в гневе спросил дружинника Сахно.

— Нет, я хорошо расслышал, — подтвердил дружинник. — Я вчера в магазине дежурил, а когда эта троица зашла в магазин, я почувствовал неладное и решил подслушать. Они так были уверены в собственной безопасности, что даже дверь не закрыли, я стоял за створкой и всё слышал.

— Когда они назначили следующую встречу?

— Директор сказал, что приготовит деньги послезавтра. Они должны прийти в конце рабочего дня.

— Иди к Комиссару и всё ему подробно доложи. Да не забудь описать приметы всех троих, может, это кто-то из наших «старых друзей»! Повылезали на свет недобитки. Пусть Комиссар мне потом перезвонит.

— Слушаюсь! — по военному ответил дружинник и вышел из кабинета.

Комиссар позвонил через час.

— Знаю я этих выродков! — без всяких предисловий заявил он. — Эти трое из чекановской группировки. После смерти Чекана они попрятались, словно тараканы под плинтус, но теперь, видать, осмелели и за старый промысел взялись. За старшего у них теперь Синельников Павел Иванович, кличка Синий — бывший спецназовец, уволенный из органов за какое-то тёмное дело, связанное с пропажей наркотиков из кладовой вещественных доказательств. Парень, который с директором вёл переговоры — бывший студент, к нам приехал из Владика около года назад, кличка Пикассо, он же на сегодняшний день держатель «общака». Раньше бы его к «общаку» и близко не подпустили, но теперь, видать, у Синего толковых пацанов не осталось, одни качки узколобые. Двое других, которые с ним были в магазине, интереса не представляют — рядовые уголовники.

— Сколько у Синего «штыков»? — поинтересовался Сахно.

— Немного, примерно полсотни. Остальные разбежались. Остались самые отъявленные негодяи и те, кому податься некуда. В общем, отморозки. Если надо, мы их быстро прижмём к земле-матушке.

— Мы не будем вмешиваться, — неожиданно заявил Сахно. — Пусть народ с ними сам разбирается.

— Интересно, и как это народ узнает о том, что бандюки головы подняли и опять промышляют?

— А вот об этом позаботишься ты лично и твои бойцы, — твёрдым голосом произнёс Сахно и повесил трубку.

Из университета Стасика Рыбакова вышибли после третьей сделки, точнее, уйти он был вынужден сам. Скандал разгорелся нешуточный, и несостоявшийся филолог Рыбаков сбежал, не забрав из деканата документы.

Стасику грозил срок и, судя по всему, срок немалый, поэтому Стасик и сбежал на Сахалин. Почему на Сахалин? Это Рыбаков

и сам не мог объяснить. Просто бежал, куда глаза глядят. В тот памятный день ему почему-то показалось, что на острове, отделённом от материка пускай нешироким, но проливом, его никто искать не будет.

Проблема состояла в том, что Стасик был симпатичным юношей, а в университете, куда он поступил со второго раза, было слишком много молодых и красивых студенток. Группа, в которой учился будущий филолог Рыбаков, сплошь состояла из девушек, поэтому заводить бесчисленные романы ему, казалось, сам бог велел.

Беда постучалась в конце семестра: очередная поклонница заявила, что ждёт от него ребёнка. Отказываться от отцовства было глупо, так как Стасик крутил романы на виду у всего курса. К тому же девушка попалась скромная, не испорченная соблазнами большого города, поэтому версия о том, что она нагуляла ребёнка от кого-то другого, была неправдоподобна. Уговорить подружку сделать аборт не получилось: дурёха молчала до тех пор, пока живот, как говорится, на нос не полез. Последовала череда сцен со слезами и угрозами покончить с собой.

«Ну, какой из меня отец? — тоскливо думал Стасик. — Мне всего двадцать лет, а тут пелёнки-распашонки, детский плач и бессонные ночи возле детской кроватки!»

Выход нашёлся неожиданно. На глаза Стасику попалось объявление о продаже детской коляски. Почему-то рядовое объявление намертво застряло у него в сознании, и по дороге в общежитие он тупо повторял: «Продам детскую коляску в хорошем состоянии, продам детскую коляску в хорошем состоянии, продам…».

Когда он вошёл к себе в комнату, решение у него в мозгу уже созрело. Он сел за компьютер и «вывесил» в интернете объявление о продаже грудного ребёнка за двадцать тысяч долларов. Потом немного подумал и снизил цену до пятнадцати тысяч.

К его удивлению, желающие нашлись быстро: несколько бездетных пар анонимно выразили желание совершить противозаконную сделку, не торгуясь. Цена их не интересовала, больше всего их интересовал пол ребёнка и его здоровье. Узнав, что ребёнок ещё не родился, покупатели переключились на его родителей, закидав Стасика вопросами о психическом здоровье, злоупотреблении алкоголем, наличии наследственных болезней и в каких условиях будущая мать вынашивает плод. Некоторые предлагали свои услуги, даже не дожидаясь рождения. Одна пара, судя по всему, откуда-то из ближнего зарубежья, предлагала полный пансион для матери ребёнка в одном из домов отдыха на черноморском побережье. С покупателями Стасик договорился быстро, трудней всего оказалось убедить непутёвую мамашу отдать младенца в хорошие руки.

— Я ведь не изверг и не зверь, чтобы своему ребёнку желать плохого! — убеждал Стасик беременную подружку. — Ребёнка возьмёт на воспитание обеспеченная семья, хорошее воспитание, образование в элитном ВУЗе и престижная работа ему будут обеспечены! А что можем предложить ему мы с тобой? Проживание в съёмной квартире в условиях антисанитарии и угрозе заражения туберкулёзом? Какая же ты мать, если заранее обрекаешь своего ребёнка на прозябание в нищете!

Худо-бедно, но уговорил Стасик наивную девушку, пообещав на ней жениться, а после того, как их молодая семья «станет на ноги», забрать ребёнка к себе. Однако после того, как младенец был благополучно переправлен в другой город и Стасик обогатился на пятнадцать тысяч «зелёных», его чувства к былой возлюбленной почему-то охладели, и вскоре их роман и вовсе сошёл на нет.