Критика криминального разума
Шрифт:
И вновь Ростова ответила мне грубым смехом:
— Правду, сударь? Ну что ж, посмотрим. В ту ночь я устроилась на ночлег в Лобенихте.
— Что это такое?
— Страшная дыра, — пояснил Кох. — Трущобы неподалеку от порта, герр поверенный. В десяти минутах ходьбы от «Балтийского китобоя».
После знакомства с Пиллау о Лобенихте я мог думать только с содроганием.
— У женщины на Вассерманштрассе начались схватки, но время рожать еще не пришло, поэтому я решила навестить одну подругу, которая живет неподалеку.
— В котором часу вы ушли из дома подруги?
— В четвертом. Выпила, конечно, чтоб подкрепиться. В ту ночь было холодновато. Вы ведь тоже, наверное, не прочь глотнуть чего-нибудь для храбрости, так, сударь? — Она не стала дожидаться моего ответа и продолжила: — Я знала, что меня ждет. Орущая ведьма, пьяный муж, окровавленный вопящий новорожденный, если, конечно, Господу будет угодно. Всю дорогу я молилась об успешных родах.
— Молились?
В ее устах это слово казалось почти непристойным.
— Я молюсь Богу, — ответила она с улыбкой. — И дьяволу тоже. Когда рождается ребенок, между ними идет настоящая драчка. Иногда побеждает один, иногда другой. Но вначале я молюсь Богу. Когда Он проигрывает, и у меня дела идут плохо. Если новорожденный умирает, я потом долго сижу без работы. Не в первый раз я страдаю по вине Сатаны. Знавала я и очень тяжелые времена. В нашей профессии репутация — самое главное.
— И что вы видели, когда шли по улице? — перебил я ее.
Несколько мгновений Ростова молчала, пристально глядя на меня.
— На улицах никого не было, сударь, ни одного пьянчуги даже, ни одного жандарма, совершающего обход. Я не видела ни одной живой души до тех пор, пока не дошла до порта. Огни вдоль причала почти все погасли из-за ветра. И вот тут-то я и увидела человека на коленях. Поначалу я подумала, что он, должно быть, молится, как и я это делаю. И все-таки, по правде говоря, не время и не место было для коленопреклоненных молитв. Только-только начинал брезжить рассвет, то есть наступила самая холодная часть ночи. Когда я подошла поближе, сразу поняла, что что-то тут неладно. И почуяла, что здесь пахнет Злом.
Она сморщила нос, обнажив ряд зубов жемчужной белизны.
— Что вы имеете в виду? Запах чего вы почувствовали?
— Запах серы, пламени. Запах Сатаны…
Внезапно Ростова запнулась, дернула носом, стала принюхиваться, оглядевшись по сторонам, так, словно вновь ощутила первые признаки этого адского аромата. Она играла, и играла неплохо. Подобная шлюха способна поймать в сеть и не такого несчастного простака, как Люблинский!
— Не тратьте попусту мое время, — предупредил я ее. — Просто и без прикрас расскажите то, что вы видели.
— Мужчина был мертв, сударь.
— Вы почувствовали запах Зла. Мужчина был мертв, и тем не менее вы подошли к трупу. Почему вы первым делом не позвали на помощь?
Несколько мгновений Ростова
— Мертвецы — это нечто особое, — пробормотала она наконец, чувствовалось, что она испытывает по отношению к мертвым суеверный страх. В то же время казалось, что она упорно пытается прочесть мои мысли. — Впрочем, не мне вас учить, сударь. Вы сами знаете. Не так ли? Мертвые… вы видели трупы. Тела мертвецов пребывают в нашем мире, а души уже бродят в другом. Вы знаете, знаете, я вижу…
— Одно мгновенье драматург, а в следующее уже поэт, — заметил я, снова прервав ее. И более резко и грубо добавил: — Скажите мне, что вы похитили с трупа.
Ростова повернулась к Люблинскому.
— Будь ты проклят! — воскликнула она.
Я схватил ее за волосы и резким движением повернул к себе.
— Мне придется поместить вас в тюремную камеру, если вы будете упорствовать! — крикнул я.
— Вы все равно отправите меня в тюрьму, — огрызнулась повитуха, — но он будет гореть в адском огне. Ублюдок! Я сама попрошу Сатану…
— Да забудьте вы своего Сатану! — крикнул я, дернув Ростову за волосы так, что она взвизгнула. — Что вы взяли с мертвого тела?
Она сжала зубы, взглянула на меня и прошипела:
— Он торчал у него в голове сзади. Кинжал, болтавшийся в воздухе. По крайней мере мне так показалось. И только потом я поняла, что это такое на самом деле.
— Продолжайте.
— Оставьте меня! Отпустите! — еще раз взвизгнула Ростова, схватив меня за запястья и пытаясь освободиться. — Я вам все расскажу, сударь. Честное…
Я отпустил повитуху, и она перевела взгляд на меня. Гнев и злоба, которые она только что устремляла на несчастного Люблинского, прошли. Казалось, ее охватил какой-то неописуемый ужас, от которого она даже в размерах уменьшилась.
— Самый могущественный из всех талисманов, — прошептала Ростова. — Тот человек был мертв, орудие смерти торчало из его тела, но не было ни одной капли крови. Ни одной, сударь. Совсем не было крови. Кто мог такое совершить, если не сам дьявол? За минуту до того я призывала Бога. А ответил мне Сатана. Это был знак. Дьявол хотел, чтобы я нашла тело, хотел показать мне свою власть над Жизнью и Смертью. Чтобы в ту ночь родился здоровый ребенок, нужно было у кого-то отнять жизнь. Колесо вращается. Передо мной был символ власти дьявола. Дар Сатаны. И я его приняла.
— Вы не сообщили в полицию?
Женщина пожала плечами, затем перебросила копну серебристых локонов с одного плеча на другое и сверкнула глазами в мою сторону.
— «Дьявольский коготь» был предназначен для меня, — ответила она. — Пусть другие находят то, что предназначено для них.
— Но преступления продолжались, — возразил я. — И вы знали, что полиция разыскивает орудие убийства.
Ростова бросила взгляд на Люблинского.
— У меня были другие заботы.