Кривич
Шрифт:
– Ну, кое-что я все же могу.
– Ты должен усвоить, что взяв в руку щит, ты получил не деталь защитного снаряжения, нет! Ты получил второе оружие во вторую руку. И обращаться со щитом тоже надо как с оружием. Знать его достоинства и недостатки, использовать их. А, ты просто подставляешь его под удары противника. Это в настоящем бою смерти подобно, ибо ворог, в конце концов, сообразит, что за щитом находишься ты. Разобравшись с этим, он найдет сто приемов против, и убьет тебя.
– Но я же, тоже не бревно! Меч то у меня есть? Ты хорошо научил ним пользоваться.
– Со щитом у тебя получится биться гораздо мощней.
– Ну, да.
– Запоминай прописные истины, которые мы с тобой завтра же и закрепим в учебном бою. Любой щит имеет плоскость. Это как раз та часть
– Наставник, имея щит в руках и противников перед собой, я бы и сам дошел до всего сказанного тобой. Ты лишь подтолкнул меня к знаниям.
– Ну и то хорошо уже. Что ж, тогда твое обучение можно считать завершенным.
Как говаривал своим подчиненным подполковник Семибратов: "Учитесь работать с проверяющими своего уровня. И улыбайтесь, обязательно располагающе улыбайтесь. Никогда не делитесь с ними своими проблемами, у них и своих-то всегда в избытке. Ваши проблемы не станут проблемами проверяющего никогда, а выводы именно в вашем плане он непременно сделает. И не забывайте подливать побольше водки в рюмки. Сами делайте вид, что вы пьете вдвое больше них и ужасно, просто до мокрого нижнего белья рады приезду дорогих гостей. Учитесь, пока я с вами. И крепко запомните, при любой власти в государстве, коммунисты у власти или демократы, да хоть царь батюшка, приехавшие к вам с проверкой, от халявы не откажутся. Были у меня всякие - и пьющие, и язвенники, к каждому свой подход нужен. Кому рыбалка, кому пострелять охота, они там в Московских кабинетах оружие могут видеть только на картинках в специализированной литературе, да в фильмах про войну. Были и такие, которым приходилось показывать памятники старины - эстэты, мать их так! Как будто мне кроме этой мутотени, больше заняться нечем! Короче, втюхать можно все что угодно, главное не спугнуть клиента. Ну, а председатель комиссии, это уж на шее командира. Не ваш уровень".
Уроки Семибратова Андрюха помнил.
"Дай бог, старому здоровья!"
Поэтому, когда Монзырев занимался приемом князя с ближниками, Ищенко вместе с Сашкой нагрянул к младшим боярам, размещенным в избе постоялого двора. Сначала поварихи затопили печи на кухне, зашкварчало, закипело, забулькало в кастрюлях. Приманенные запахом яств, бояре заявились из своих комнат в обеденный зал. Затем появились Боривой с Судиславом, втаскивая кувшины с зеленым змием, слегка разбавленным малиновым и земляничным выжимом, а уж потом появились они в поле зрения присутствующих. Жестом радушного хозяина, Андрюха предложил выпить за здоровье светлого князя. Кто откажется? Нет смелых? Пра-авильно! За своего боярина - радушного хозяина, за землю русскую - шоб она стояла веки вечные. Все согласны? Пра-авильно! За дружбу и боевое братство, пусть сгинет враг - родится друг. Достойно сказано? Пра-виль-но! Да все мы тут собрались достойные и правильные люди, вот за нас, за реальных пацанов, предлагаю выпить!
– Да вы закусывайте, закусывайте, гости дорогие. Мы вас так ждали, это просто праздник какой-то, что боги направили вас к нам.
Сашка изголяясь, потащил дошедших до кондиции в баню:
– О, у нас баня для гостей отменная. Еще никто не жаловался, пойдемте не пожалеете, благодарить не надо. Потом в Чернигове вспоминать будете.
В бане уже нагнали легкий душистый пар.
"Ну, как дети, ей богу, - подумал Сашка, потчуя гостей.
– Ну, это ж надо, водку пивом запивать".
Короче, на следующий день требовалось принять деревенский повоз со склада, а приемщики никакущие. Сушняк душит от доброго пойла. Утром хлебнут водицы и опять лыка не вяжут. Ну, кто ж знал, что градус так крепок. Зато опохмелились и опять продолжение банкета.
В это время Монзырев вел задушевные беседы с князем и его ближними боярами. Тот был удивлен, что в некоторых вопросах политики государства, местный боярин разбирается ничуть не хуже его самого. Имеет понятие о Киевском княжестве, о политике, проводимой княгиней Ольгой, знает даже о визите византийского посла Калокира, не так давно, присланного в Киев императором Никифором Фокой. Людмила поднатаскала Толика по всей институтской программе, касающейся конца 10 века. Черниговский соверен был очень удивлен тем, что Монзырев знает о приготовлениях князя Святослава к летнему походу.
– В пору тебя боярин, в Чернигов к себе забирать, уж очень ты сведущ во всем. Мне такой советник не помешал бы. Я прав, Твердятич?
– Истинно так, государь, - старый царедворец подвыпив, смотрел на Монзырева благосклонно, хотя в уме просчитывал, чем грозит приход в княжеские ближники шустрого, молодого, до сей поры никому не известного кривича.
– Да, и вои твои хороши. В столице они не помешали бы мне.
– Вратислав Изяславович, ты прости меня, если что. Как говаривал мой наставник, каждый вождь должен исполнить свой урок!
– Переиначил армейскую поговорку Монзырев, в оригинале звучавшую несколько по-иному: "Каждый баран должен носить свои яйца".
– На этот отрезок времени, мой урок - оборона границ княжества. Вот выбью зубы орде печенежской, тогда с радостью к тебе прибуду. Да, и кажется мне, что мы с тобой уже этим летом со Святославом Игоревичем, может, в поход пойдем. Не откажешься принять под свою руку четыре сотни воев из пограничья?
– Эк ты, Гордей Вестимирович, события упреждаешь. Ну, да будь так! Коль что, гонца пришлю.
– Благодарю за доверие.
– А что это за слух дошел до меня, будто у тебя свара с погостным боярином Воистом приключилась?
– Так, светлый князь, слух он слух и есть. Все равно, как пересказ через десятые руки слуха о крупном выиграше, случившемся с одним иудеем. Так в нем тоже по городу слух понесся, мол, некий, иудей Рабинович выиграл в кости у местного князя сто гривен. Все ахали, завидовали счастливцу, восхищались. Вконце концов, рассказ о небывалой удаче хазарина, дошел до сведующего человека. Тот долго плевался, потом озвучил истину, какой она была на самом деле, сказал: "Ну, во-первых, не Рабинович, а Кац, во-вторых, не в кости, а наспор, в-третьих, не сто гривен, а куну серебра и не выиграл, а проиграл".
– А-ха-ха-ха! Что, правда, такое случилось? Что-то я никогда не слыхал таких имен. Ха-ха-ха!
– А, правда в том, государь, что твой боярин приезжал сватать одну из моих сестер, за сына молодшего.
– Во-о, люди как переиначить дело могут. Засватал?
– По весне оженим молодых. У нас в городке и жить будут, уже и договоренность есть с боярином.
– А что, у тебя вон еще сестра на выданье имеется, или я не прав?
– Прав, государь.
– Ну, так вот у Твердятича сын не женатый. Ты ж его видел, Ратмир это. Боярин уже четверых старших оженил, уже и внуков куча, мал-мала меньше. А давай окрутим? Или приданого нет?
– Да за приданым дело не станет. Только условие у меня одно, Дидами нашими, роду завещано.
– Ну?
– Жить молодым здесь, с нами. Оборонять границу. Не пускать ворога на земли твои.
Глаза Твердятича забегали. Предложенного князем, он никак не ожидал.
– Так ведь гридень он твой, княже. Как же из столицы в далекую даль, младшенького-то отправлять?
– Что, не хочешь, Твердятич? Или невестка не по нраву?
– Дак ведь, князюшка-батюшка, я ее почитай и не рассмотрел. А Ратмир, так и вовсе не встречал.