Кривой дом (сборник)
Шрифт:
— Все верно,— заметил мистер Гейтсхилл.— Завещание должно быть подписано завещателем в присутствии двух свидетелей, которые тоже подписываются одновременно с ним.
— А дальше?
— Свекор поблагодарил их, и они ушли. Свекор взял завещание, вложил его в большой конверт и сказал, что на следующий день отошлет его мистеру Гейтсхиллу,— закончила Клеменс.
— Вы все подтверждаете, что именно так все и было?
Все присутствующие согласно закивали.
— Вы сказали, что завещание лежало на столе. Кто-нибудь сидел близко от стола?
— Нет.
— Когда мистер Леонидас читал завещание, он сидел за столом?
~ Да.
— Он отходил от стола перед тем, как подписать завещание?
— Нет.
— Могли ли слуги прочесть документ, когда подписывали его?
— Нет,— ответила Клеменс,— свекор накрыл его листом бумаги.
— И хорошо сделал,— заметил Филипп,— содержание завещания — не их дело.
— Понятно,— сказал Тавернер. И вдруг добавил: — Нет, не понятно.— Быстрым движением руки он вынул из кармана большой конверт и передал его поверенному.— Взгляните и скажите мне, что это такое?
Мистер Гейтсхилл удивленно вертел в руках лист бумаги.
— Это сюрприз,— озадаченно сказал он.— Я ничего не понимаю, где вы это взяли?
— В сейфе, среди бумаг мистера Леонидаса.
— В чем дело? — вмешался Роджер.
— Это завещание, которое я послал вашему отцу для подписи, Роджер, но после всего, что вы рассказали, я не могу понять, в чем дело,— оно НЕ подписано.
— Что? Ну, это, наверное, проект.
— Нет. Мистер Леонидас вернул мне проект, затем я составил завещание и именно его отослал вашему отцу. Вы только что сообщили, что он подписал завещание в присутствии вас всех и что два свидетеля заверили его подпись, однако оно не подписано.
— Но это невозможно! — воскликнул Филипп с неожиданным жаром.
— У вашего отца было хорошее зрение? — спросил Тавернер.
— У него была глаукома, и для чтения он пользовался очками с очень сильными стеклами.
— В тот вечер он был в очках?
— Конечно. Он снял очки только после подписания завещания.
— И вы уверены, что никто не подходил к столу перед тем, как он его подписал?
— Никто,— сказала Софья.— Дедушка все время сидел на своем месте.
— Стол стоял там же, где теперь?
— Да.
— Видимо, подменили бумагу. Мистер Леонидас был уверен, что подписал документ, который только что прочел.
— А не могли стереть подписи? — спросил Роджер.
— Нет, мистер Леонидас, в этом случае остались бы следы. Остается только единственно возможная версия: это не тот документ, который подписал мистер Леонидас.
В комнате воцарилось молчание.
— Я могу поклясться, что послал мистеру Леонидасу именно этот документ,— возразил Гейтсхилл.— В верхнем левом углу было пятно, по форме напоминающее самолет, я хорошо его запомнил.— Все переглянулись.— Очень любопытно,— продолжал адвокат.— В моей практике такого еще не было.
— Просто невероятно,— согласился Роджер.— Мы же все были там. Этого просто не могло быть.
Мисс де Хэвиленд сухо кашлянула.
— Ну что толку говорить — этого не могло быть, но случилось же! Каково положение дел сейчас — вот что я хотела бы знать.
Гейтсхилл сразу насторожился.
— В этом надо будет очень тщательно разобраться. Этот документ, конечно, отменяет все прежние варианты. Имеется множество свидетелей, видевших, как мистер Леонидас подписывал документ, который он считал своим завещанием. Гм... очень интересно. Прямо юридический казус.
Тавернер взглянул на часы.
— Время завтракать. Не буду вас задерживать.
— Может быть, вы позавтракаете с нами, инспектор? — спросил Филипп.
— Благодарю вас, мистер Леонидас, но я сейчас должен встретиться с доктором Греем.
— Вы останетесь, Гейтсхилл?
— С удовольствием, Филипп.
Все встали. Я незаметно протиснулся к Софье.
— Я ухожу или остаюсь?
— «Ухожу», я думаю,— пошутила она.
Я хотел разыскать Тавернера и по пути встретил Жозефину.
— Полицейские — дураки,— объявила она.
Из гостиной вышла Софья.
— Что ты делала, Жозефина?
— Помогала Нэнни.
— А мне кажется, ты подслушивала.
Жозефина состроила рожу и убежала.
— Этот ребенок,— заметила Софья,— тоже проблема.
Глава 11
Я поехал в Скотланд-Ярд и застал Тавернера в кабинете отца. Он как раз заканчивал свой рассказ обо всем, что успел узнать.
— Ну и вот,— заключил он,— я вывернул их наизнанку, и что я имею — ничего! Нет мотива для убийства. И единственное, в чем мы можем обвинить жену и ее молодого человека,— это в том, что он смотрел на нее блестящими глазами, когда она наливала ему кофе.
— Послушайте, Тавернер, у меня кое-что есть,— вмешался я.
— Да? Ну, мистер Чарльз, что же вы узнали?
Я уселся и закурил сигарету.
— Роджер Леонидас с женой собирались удрать за границу в следующий вторник. У Роджера было бурное объяснение с отцом в день смерти старика. Старый Леонидас узнал что-то неладное, и Роджер признал свою вину.
Тавернер побагровел.
— Откуда, черт побери, вы все это узнали? Если от слуг...
— Нет, не от слуг. От частного агента.
— Что это значит?
— И я должен сказать в соответствии с канонами хорошего детективного романа, что он, или, скорее, она, или, лучше сказать, оно разбило полицию наголову. И думаю, мой частный агент знает гораздо больше.
Тавернер открыл рот и снова закрыл. Он хотел задать мне множество вопросов сразу, но не знал, с чего начать.
— Роджер! — воскликнул он.— Итак, он виновник?
Я с большой неохотой говорил о Роджере. Он мне нравился. Я вспомнил его уютную, располагающую к себе комнату, его обаяние. Мне чертовски не хотелось направлять ищеек по его следу. Возможно, конечно, что информация Жозефины окажется недостоверной, но я сомневался в этом.