Кривой дом (сборник)
Шрифт:
— Нет-нет, тетя Эдит, нет!
— Я хотел бы иметь возможность сказать то же самое,— вставил Филипп,— но надо все обсудить.
— Дорогой Фил, ну как ты не понимаешь?! Я ни у кого не возьму ни копейки.
— Конечно, он не может взять! — отрезала Клеменс.
— Послушайте, Эдит,— вмешалась Магда,— если вопрос с завещанием выяснится, у него будет свое собственное наследство.
— Но это выяснение может затянуться,— заметил Юстас.
— Ты ничего не понимаешь, Юстас,— оборвал его Филипп.
Он сказал эту фразу с заметным удовольствием.
— И нечего обсуждать,— заявила Клеменс.
— Для меня, во всяком случае,— сказал Роджер,— это не имеет значения.
— Я думаю, что это имеет очень большое значение,— проворчал Филипп.
— Нет,— возразил Роджер,— нет! Разве что-нибудь имеет значение по сравнению с тем, что отец мертв?! А мы сидим здесь и обсуждаем денежные дела.
Филипп слегка покраснел.
— Мы только стараемся помочь...
— Я знаю, Фил, старина, я знаю. Но никто ничего не может сделать.
— Я, наверное, мог бы собрать некоторую сумму. Акции очень упали в цене, и я не могу трогать основной капитал, но...
Магда быстро перебила Филиппа:
— Конечно, ты не можешь достать денег, дорогой.
Было бы абсурдно пытаться и нечестно по отношению к детям...
— Еще раз повторяю, я ни у кого ничего не прошу! — заорал Роджер,— Я уже охрип, доказывая вам это. Я хочу, чтобы все шло как идет.
— Это вопрос престижа,— возразил Филипп,— отца и нашего.
— Это не было семейным делом. Это был полностью мой концерн.
— Да,— сказал Филипп, со значением глядя на него,— это был твой концерн.
Эдит встала.
— Я думаю, мы уже все обсудили.
Филипп и Магда тоже поднялись. Юстас вышел из комнаты, и я обратил внимание на его напряженную походку. Он слегка прихрамывал.
Роджер взял Филиппа под руку.
— Ты молодчина, Фил, я ценю твое желание помочь мне.
Братья вышли вместе,
Магда пробормотала!
— Какой шум из-за пустяков.— И последовала за ними.
Софья, сославшись на то, что должна приготовить мне комнату, ушла.
Эдит де Хэвиленд собирала свое вязанье. Она взглянула на меня, и я было решил, что она хочет поговорить со мной. Но она, видимо, передумала, вздохнула и тоже вышла.
Клеменс стояла у окна и смотрела в сад, я подошел и встал рядом.
— Благодарение Богу, все позади,— сказала она и добавила.» — Что за ужасная комната!
— Она вам не нравится?
— Я не могу в ней дышать. В ней всегда пахнет засохшими цветами и пылью.
Я подумал, что она не права. Это была очень «женская» комната, экзотическая, обволакивающая, и я бы предпочел ее комнате Клеменс.
— Это декорация, фон для Магдиных представлений.— Она взглянула на меня.— Вы понимаете, что мы тут делали? Акт II — семейный совет. Это Магда устроила. И совершенно напрасно. Обсуждать было нечего. Все решено и кончено.— Ее голос звучал почти радостно.
Потом она заметила мое недоумение,
— О, как вы не понимаете! Наконец-то мы свободны! Уже много лет Роджер — самый несчастный человек на свете. У него никогда не было способностей к бизнесу. Он любит лошадей и коров, любит жить в деревне. Но он обожал отца и не хотел его огорчать. Я не хочу сказать, что старик был тираном, что он навязывал детям свою волю. Он давал им деньги и свободу, был очень предан им.
— А разве это плохо?
— Я думаю, да. Когда дети вырастают, они должны жить отдельно и не зависеть от родителей. Это ведь вы подсказали полиции мысль, что Роджер убил отца из-за денег. Вы даже не представляете себе, насколько это смешно.
— Теперь я понимаю.
— Когда Роджер увидел, что крах неизбежен, он почувствовал огромное облегчение. Он предвкушал новую жизнь.
— Куда вы собирались уехать?
— На Барбадос. Недавно умерла моя дальняя родственница и оставила мне крошечное поместье. Совсем пустяк, но мы могли бы там жить. Конечно, мы будем очень бедны, но на скромную жизнь нам хватит. Зато мы будем вместе, без нервотрепки, далеко от всех.
Она вздохнула.
— Роджер смешной. Он ужасно переживает из-за того, что мы будем бедны. Это у него семейное — он придает деньгам слишком большое значение. Когда я жила с первым мужем, мы бедствовали. Роджер считает, что это был какой-то подвиг с моей стороны. Он не понимает, что я была счастлива. С тех пор я уже никогда не была так счастлива, хотя и не любила Ричарда так, как люблю Роджера. Меня не интересуют деньги, и уж, конечно, я не стала бы из-за них кого-то убивать.
Я безоговорочно поверил ей.
— А вас не смущает, что вам придется отказаться от работы, когда вы переедете на Барбадос? Вы ведь едете?
— Да, как только разрешит полиция. Нет, меня не смущает вопрос работы. Я бы не хотела бездельничать, но на Барбадосе найдется дело и для меня.— И, помолчав, добавила: — Ах, только бы скорее все это выяснилось, чтобы мы могли уехать.
— Клеменс, а вы не знаете, кто это сделал? При вашей сообразительности у вас, наверное, есть какие-то подозрения?.
Она как-то странно, сбоку, взглянула на меня.
— Нельзя строить догадки, это не научно,— сказала она смущенно,— но наиболее очевидными виновниками мне кажутся Бренда и Лоуренс.
— Так вы подозреваете их?
Клеменс пожала плечами.
Потом секунду постояла, как бы прислушиваясь к чему-то, и вышла из комнаты. В дверях она столкнулась с Эдит.
Та сразу подошла ко мне.
— Мне надо поговорить с вами.— Я вспомнил слова отца. Может быть, это... Но Эдит продолжала: — Я надеюсь, у вас не создалось ложного представления. Я имею в виду Филиппа. Его довольно трудно разгадать. Он мог показаться вам сдержанным и холодным, но он не такой. Это просто его манера держать себя.