Кривой дом (сборник)
Шрифт:
— А что вы думаете о миссис Леонидас?
Он стал менее похож на мышь — больше на мужчину.
— Миссис Леонидас — ангел. Ее нежность и доброта к старику мужу были просто удивительны. Считать ее убийцей — смехотворно. И тупоголовый инспектор не понимает этого.
— В его картотеке много дел о молодых, нежных женах, отравивших своих престарелых мужей...
— Круглый идиот ваш инспектор,— сказал Лоуренс сердито.
Он подошел к книжному шкафу. Я решил, что ничего больше от него не узнаю, и медленно вышел из комнаты.
Когда я шел по коридору, открылась какая-то дверь и прямо на меня вывалилась Жозефина. Ее лицо и руки были перепачканы, на одном ухе висела паутина.
— Где ты была, Жозефина?
Я заглянул в приоткрытую дверь. Несколько ступенек вели на чердак, где стояли какие-то канистры.
— Вы не видите?
— Что ты там делала?
— Занималась розыском.
— Что можно искать на чердаке?
На это Жозефина ответила:
— Мне надо помыться.
— Я бы сказал, просто необходимо.
Жозефина исчезла в ближайшей ванной. В дверях она бросила:
— Я считаю, пора бы случиться следующему убийству. А что вы на это скажете?
— Что ты мелешь, Жозефина?
— А в книгах к этому времени всегда происходит еще одно убийство. Кто-то кого-то убирает с дороги раньше, чем тот успеет рассказать то, что знает.
— Ты читаешь слишком много детективных историй. В жизни так не бывает, а если в этом доме кто-то что-то и знает, то пока не собирается никому ничего рассказывать.
Ответ Жозефины .был приглушен шумом воды.
— Иногда они и сами не подозревают о том, что что-то знают.
Я даже заморгал, стараясь понять смысл этих слов. Затем, оставив Жозефину мыться, спустился вниз.
На лестнице я встретил Бренду. Она, подойдя, положила руку мне на плечо.
— Ну?
— Ничего,— покачал я головой.
Бренда тяжело вздохнула.
— Я ужасно боюсь, Чарльз.
Я жалел ее и хотел успокоить, отчетливо представляя себе ее одиночество в этом враждебном окружении. Кто был на ее стороне? Браун? Но он слабее ее. Разве можно опереться ка него в трудную минуту? Я хотел помочь ей, но что я мог сделать? Кроме того, у меня было чувство, что глаза Софьи с упреком наблюдали за мной. Я вспомнил, как Софья сказала: «Итак, она вас уже прибрала к рукам». Софья не видела, вернее, не хотела видеть отчаянного положения Бренды. Одна, без всякой поддержки, подозреваемая в убийстве...
— Следствие назначено на завтра,— сказала Бренда.— Что же будет?
— Ничего. Вам нечего беспокоиться. Следствие обяжет полицию продолжать поиски. Вероятно, газеты поместят соответствующую информацию. До сих пор ведь ничего не сообщали о насильственной смерти мистера Леонидаса. Видимо, его семья обладает очень большим влиянием. Но после следствия поднимется шумиха. Вы должны быть готовы к этому.
— Газетчики — это страшно.
— Будь я на вашем месте, Бренда, я бы не давал никаких интервью. И знаете, вам следует взять адвоката...
Она пришла в дикий ужас.
— Нет-нет, не в этом смысле. Но ведь кто-то должен защищать ваши интересы, наставлять вас, советовать вам. Понимаете, вы очень одиноки...
Она сжала мою руку.
— Да. Вы все понимаете. Вы очень помогли мне, Чарльз. Очень...
Я спустился по лестнице с приятным чувством удовлетворения.
У входной двери стояла Софья.
— Как вас долго не было,—сказала она сухо.— Вам звонили из Лондона. Отец ждет вас,
— В Скотланд-Ярде?
— Да.
— Интересно, зачем я им понадобился. Они не сказали?
Софья покачала головой. В ее глазах я прочел беспокойство.
Я привлек ее к себе.
— Не беспокойтесь, дорогая, я скоро вернусь.
Глава 17
В кабинете отца обстановка была напряженной. Мой Старик сидел за столом. Инспектор Тавернер стоял у окна. В кресле для посетителей — мистер Гейтсхилл, очень возбужденный.
— ...просто поразительное недоверие! — услышал я конец фразы.
— Конечно, конечно,— сказал отец примирительным гоном.— Хэлло, Чарльз, как ты долго ехал! Произошло неожиданное событие!
— Беспрецедентное! — воскликнул мистер Гейтсхилл. Он был потрясен до глубины души.
— Сегодня утром,— продолжал отец,— мистер Гейтсхилл получил письмо от мистера Агродополуса, владельца ресторана «Дельфы». В молодости Леонидас оказал ему большую услугу, и мистер Агродополус был ему беспредельно предан. Как оказалось, Леонидас очень ему доверял.
— Я бы никогда не поверил, что Леонидас так скрытен и недоверчив,—перебил Гейтсхилл.— Конечно, он был в преклонном возрасте...
— Сказалась национальность. Понимаете, Гейтсхилл, когда человек стареет, он больше думает о молодости и о друзьях тех лет,
— Но я вел дела Леонидаса свыше сорока лет. Если быть точным, сорок три года и шесть месяцев.
— Что случилось? — спросил я.
Мистер Гейтсхилл открыл рот, но отец опередил его.
— Мистер Агродополус сообщил в своем письме, что он выполняет инструкции, полученные им от мистера Леонидаса.
Около года тому назад Леонидас передал ему запечатанный конверт с просьбой переслать это мистеру Гейтсхиллу сразу после его смерти. В том случае, если Агродополус умрет раньше, его сын, крестник Леонидаса, должен был выполнить это поручение. Мистер Агродополус извиняется за задержку. Он был очень болен и только вчера узнал о смерти своего друга.
— Все это в высшей степени непрофессионально,— пробормотал мистер Гейтсхилл.
— Когда мистер Гейтсхилл вскрыл конверт и ознакомился с содержанием письма, он решил, что его долг...
— При данных обстоятельствах,— вставил Гейтсхилл.
— ...показать нам письмо. К письму было приложено завещание, составленное по всей форме.
— Итак, наконец-то обнаружилось завещание?
Мистер Гейтсхилл стал багровым.
— Это не то завещание, которое я писал по просьбе мистера Леонидаса. Это завещание, написанное его собственной рукой, что чрезвычайно опасно для неспециалиста. Видимо, он сделал это сознательно, чтобы оставить меня в дураках.