Крокодильчик в перьях
Шрифт:
– Они так не считают, - закрутила головой упрямая птичка.
– У Иррая в логове яйцо было маленькое и почти мертвое. Потом, на болоте, когда только я его грела, они тоже не сильно ожили. Зато когда ты пришел в гнездышко и нарычал — прямо как начали расти! Точно тебе говорю, будешь папой.
– Эх.
– Я понял, что легче дать то, что моя птичка просит, чем доказать, что нам это все задаром не сдалось.
Вот курица — она и есть курица! Тем какие яйца ни подложишь, все высидят, даже крокодильи. Или вот саламандровые.
С другой
Все еще нехотя я приложил к скорлупе вторую ладонь, мысленно велел василиску контролировать процесс и пустил легкий, игрушечный ток магии из одной руки в другую. Как мячик. Просто сквозь яйцо.
– Ай!
– взвизгнула Ада.
– Горячо! Осторожнее!
– Не лезь мне на голову, глупый цыпленок!
– возмутился в свою очередь я.
– Уронишь!
– Кого?
– Адэрин успокоилась так же быстро, как испугалась.
Слезла с меня на одеяло. И теперь с любопытством разглядывала результат моей глупости и своего упрямства.
А я ругался на чем свет стоит, потому что вообще никак не удобно жонглировать пищащими младенцами, невестой, скорлупой и собой, когда ты весь мокрый и скользкий от вылившейся из треснувшего яйца жидкости, безумно похожей на расплавленную магму. Благо магмой это все же не было, но выглядело страшновато и прожгло одеяло к гнильям. И кровать. И пол. Хорошо, Ада вовремя сообразила собрать это безобразие страшной тряпкой, которую притащила вместе с яйцом из гнезда саламандра.
Тряпке вообще ничего не вредило. Вот и внутрияйцевую жидкость она впитала без следа и последствий для себя. Кажется, даже стала еще чище от этого. Ну и слава предкам, хоть есть во что завернуть детей…
– Уф-ф-фур-р-р, - сказал один из младенцев-саламанд…рят, развалившись на моих руках.
– Ир-р-р.
– Нету тут никаких Ирров, - поучительно проворковала Ада, забирая того саламандренка, который был похож на мальчика. Пока точно понять было сложновато. Две другие, кажется, были девочками, и их оставили мне.
– Это папа Дей.
– Ир-р-рдей?
– удивился младенец.
– Ну, можно и так. А я мама Ада.
– Ир-рада!
– хором радостно завопили младенцы и дружно вспыхнули, обрастая каменной чешуей.
Мы и пикнуть не успели, как эти маленькие чудища несколько раз перекинулись туда-сюда из человеческого облика в магический. И с каждым разом дети на наших руках становились все старше.
И когда уже четко стало видно, что это действительно две девочки и один мальчик, небо над нашей головой в очередной раз взорвалось.
Адэрин Дон Энго
– Да он охренел, - зло сказала я, вставая из одеял и передавая Дейлену ребенка лет пяти на вид, в которого превратился младенец.
– Хвост оторву!
– Зачем?
– искренне не понял Дей.
– Ну, долбится, и гниль с ним, пошумит и перестанет.
– Опять что-нибудь сломает, идиот, - сердито рыкнула я.
– Сиди! За детьми надо присмотреть. А мне нужно кое с кем поговорить.
– С ума сошла?! Если уж кому и идти, то это мне! Что врагу сделает лысая курица?
– взвыл василиск, попытавшись поймать меня за подол.
Увы, его резкое движение напугало детей, они хором заорали и вцепились в моего чешуйчатого героя со всех сторон, напрочь лишая его возможности быстро двигаться.
– Дети важнее, а лысая курица очень зла, - пояснила я, мысленно выстраивая путь от нашего гнезда прямо до того места в куполе, где сейчас бесновался неизвестный братец.
– Сиди охраняй гнездо, ты же мужчина!
И, не давая Дейлену больше времени, прямо через окно рванула на грохот.
– Да почему ты все с ног на голову переворачиваешь?! Ада!
– проорал василиск мне вслед, но побежать за мной ему помешала вцепившаяся в волосы малышка.
– Ада! Ну, только вернись! Я тебе! Не смей драться, слышишь?!
– Я не собираюсь драться, - сама себе под нос пробормотала я, быстро набирая высоту. Как у меня это вышло практически лысыми крыльями — оранжево-огненные пеньки подросли, но перьями еще не стали — сама не понимаю. Но в тот момент мне было наплевать. Надо лететь? Летим.
– Я только хвост намылю и клюв начищу. Чтобы не мешал сестре яйца высиживать…
Вот только, когда я наконец оказалась у купола, никаких фениксов там не обнаружилось. Зато меня прожигал взглядом о-о-очень злой, буквально пылающий праведной местью саламандр.
– Ах во-о-от кто тут буянит!
– Поскольку я была не менее зла, меня не напугали ни сверкающие вулканами глаза, ни стоящие дыбом рога.
– Что, старый дурень?! Дошло, что детей не только в одеяло надо кутать, но и кормить?! Мозгов не хватало давно спуститься со своей горы и показать яйцо лекарям?! А если бы не я?! Они бы у тебя еще лет двадцать провалялись в тряпках и окончательно погибли!
Я так воинственно хлопала лысыми крыльями перед носом огненного ящера, аж подпрыгивала от негодования, норовя если не клюнуть, так доораться, что саламандр сначала ошалело моргнул, а потом попятился. Всего на полшажочка. Но мне оказалось достаточно.
– Превращайся, Иррай. Что ты как этот? Раз пришел детей навестить, то будь человеком, а не хреном с горы.
– Боги, и я вот с этим хотел гнездо свить?
– искренне ужаснулся мужик. Да, он таки превратился. И сел прямо на купол рядом со мной. Смотрелось дико и футуристично — лысая курица и дядька в черном сидят над пустотой и беседуют.
– Слава предкам, упасли. Мало того, что страшная, как потухший вулкан, еще и скандалистка.
– Да, я такая.
– Спорить все равно было бесполезно.
– Ты, морда ящероподобная, пришел буянить в мое гнездо и недоволен, что я ругаюсь?