Кроссовер масок

Карпо Катти

Аркаша открыла было рот, чтобы возразить, но Луми неожиданно сорвался с места. Его лобовая атака столь сильно походила на попытку перехвата мяча, что девушка, затаив дыхание, подпрыгнула и кинула мяч в сторону кольца. Прочертив в воздухе дугу, апельсиновый кругляш угодил точно в середину ледяного обруча и, повстречавшись со льдом, ускакал знакомиться с сугробами.

«Это ж надо было... Моя единственная лимитированная трёха...» — Аркаша опасливо глянула на Луми.

— Да, — протянул снежный мальчик, — совершенно не умеешь играть в баскетбол.

— Ты хоть интонации меняй, когда иронизируешь, — ворчливо попросила Аркаша.

— Ты совершенно не умеешь играть в баскетбол.

— Не-а, интонации остались прежними. Хотя за старания хвалю.

Аркаша полезла в сугроб. Оранжевый мяч на фоне снега смотрелся весьма экзотично — этакий апельсин в гуще сливок.

— Знаешь, трёха в чьем угодно исполнении будет выглядеть эффектно, — девушка рассеянно покрутила в руках мяч, счищая остатки снега, — а уж в моем и подавно. Но ты же понимаешь, что это не показатель? Честно скажу, мой трехочковый — это не случайность и не своевременное проявление госпожи удачи. Такой фокус мне, конечно, под силу, но могу его проделать лишь раз за игру. В чем причина, не знаю.

— И?

— «И»?! Ку-ку! Небо вызывает снежинку! — Аркаша помахала ладонью перед лицом Луми. — Здесь побегала, там мяч кинула — ну и что? Отдельные трепыхания за умение не считаются! Я как пингвин — крыльями хлоп-хлоп и сам вроде птица, но не взлететь, понимаешь? Не взлететь.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но капитан вряд ли стал бы самолично приглашать в команду того, в ком не видит потенциал.

Всего на секунду, но Аркаша промедлила с ответом.

— Заблуждения... простительны.

Блеск снега отражался в синих глазах Луми даже тогда, когда он поднял голову и воззрился в небеса.

— Птицы летают высоко.

Аркаша тоже невольно глянула вверх.

— Летают, — согласилась она.

— А если им подбить крылья, они рухнут камнем вниз. В этом проявляется хрупкость существования. — Ледяной ветер подхватил волосы юноши, создав впечатление того, что вокруг его головы танцуют снежинки. — Поэтому тебе и не нужно быть птицей. Ты камень.

— Камень?

Аркаша задумалась, является ли подобная характеристика аналогом «ты бум-бум дерево» и стоит ли начинать себе сочувствовать или все-таки подождать более подробных разъяснений.

— Ты — маленький камень. Снег тает. Крылья ломаются. Птица не поднимется после падения. А маленький камень сможет летать. Его направит чья-то рука, и он полетит. Падение не повредит ему. Маленький камень не разобьется. Его не сломать, не согнуть. Он не растает, он холоден и тверд. И его полет может быть бесконечным. — Луми посмотрел на Аркашу. — Хрупкость и безобидность маленького камня обманчива. Он — гибель Голиафа, посланная рукой Давида. И лед преклонится перед ним, потому что холод камня намного сильнее. И огонь покорится камню, ведь сутью своей он будет обязан высеченной из камня искре.

— А если... — Аркаша сглотнула. Созданные образы оглушили ее словно удар. — Если маленький камень… не направит та рука? Он… и не полетит.

Синева глаз Луми разбавилась голубыми всполохами. Снежный мальчик нахмурился.

— Так и знал. Дело вовсе не в умении?

Аркаша непроизвольно шагнула назад, ощутив касание давящей ауры. Ей никогда не приходилось избегать разговоров начистоту просто потому, что никто и не пытался понять ее. Кроме Коли. Но и он не отличался проницательностью, не углублялся в суть, выискивая потаенные проблемы, а просто разбирался с теми, что лежали на поверхности. Аркаша не врала только Коле, но и не откровенничала с ним. Проще говоря, отвечала искренне на те вопросы, которые он задавал. Не более.

Но Луми принялся углубляться, причем весьма стремительно.

— Не в умении, — спокойно, но твердо напирал юноша, — потому что сколько бы ты ни отрицала, невозможно полностью скрыть способности. Дело в направляющем...

Дернувшись всем телом, Аркаша отчаянно замотала головой.

— Меня вовсе не надо направлять!

— Верно. — Луми наклонил голову, скрыв глаза снежно-белой челкой, будто извиняясь. — Мне следовало выразиться иначе. Дело в стимуле. Его нет. У тебя.

— Есть! Я просто… я всего лишь... — Аркаша начала озиралась по сторонам, как будто обледеневшие стволы деревьев могли подсказать идеальный ответ на этот выпад. — Мне не нравится баскетбол.

— А что тебе нравится? — тут же спросил Луми.

«Не могу ответить… совсем не могу, — запаниковала Аркаша. — В прежние времена такая растерянность тут же пошатнула бы мою репутацию хорошей девочки. Мои ответы всегда выверены и идеальны… но я не могу использовать здесь те ответы, что подходили к таким вопросам в прежней жизни... Ну как же так?! Нельзя спрашивать о таком с бухты-барахты! Нечестно!»

— Эй. — Сквозь челку сверкнули голубые искры глаз. — Я всего лишь спросил, что тебе нравится. Это не баскетбол. Тогда что? Разве это не простой вопрос? Если бы не хотела отвечать, то могла бы сказать что-то вроде «не твое дело», но ты задумалась. Хочешь ответить, но не можешь. Причина в том, что у тебя нет ответа на этот вопрос.

— Прекрати!!! — Аркаша уронила мяч и, качаясь, отступила еще на пару шагов. — Прекрати читать по моему лицу или… мои мысли! Или... или что ты там читаешь?! Хватит!!

— Чтобы иметь стимул и двигаться к цели, нужно хотя бы знать, для чего ты это делаешь. Цели формируются на основе наших предпочтений. У тебя таких предпочтений, похоже, нет. На чем же до сих пор строились твои стремления?

Схватившись за голову, Аркаша присела прямо на лед и уткнулась носом в колени. Как же ей хотелось оказаться где-нибудь в темном месте — совершенно одной. Там, где никому не будет до нее дела. Где не нужно будет размышлять о том, о чем она не привыкла задумываться.

На спину девушки легла ладонь. Ее тепло ощущалось даже через кофту.

— Мои слова расстроили тебя? — Голос Луми прозвучал совсем близко.

— Глупый Снежок. — Аркаша хлюпнула носом и сильнее вжалась щеками в коленные чашечки.

— Наверное. — Луми продолжал держать руку на ее спине. Аркаша чуть сдвинула лицо. В ее поле зрения попали бледные колени, зарывшиеся в снег.

Девушка вскинула голову.

— Не сиди в снегу! Замерзнешь же!

Луми, стоящий на коленях подле нее, качнулся вперед-назад, будто удостоверяясь в удобности своего положения.