Кроссворд для нелегала
Шрифт:
– Пошли, я тоже на пределе, – отозвалась Наташа.
– А я, простите, останусь здесь. Все конверт никак не переварю, – Вилли изобразил приступ кишечной колики.
Телегин махнул рукой.
Внутри дорожный ресторан являл собой довольно-таки сюрреалистическое зрелище. Изначальная имитация стиля барокко в результате последующих усилий декораторов образовала странный агрессивный гибрид с интерьером хижины китайского рыбака и цветастым цыганским шатром.
– Расслабимся, – произнес Телегин, сделав заказ официанту. – Машину поведет наш друг.
– Ты ему доверяешь? – спросила Наташа.
– Да. Причем сам не могу объяснить, почему.
– А если он работает на Кроуфорда?
– Нет… Уж больно замысловато.
– Ладно – больше ни слова.
Перед Телегиным сидела не слишком молодая усталая женщина. И глядела на него не отрываясь добрыми глазами. И в глазах этих светилась такая нестерпимая тоска, что Телегин почувствовал – сейчас он придвинет свой стул к ней рядом и прямо здесь начнет ее целовать и гладить волосы…
Официант подкатил сервировочный столик с подносами.
– Почему коньяк? Простите, но я заказал…
– Приносим извинения, – наклонил голову официант. – Заказанного вами вина нет. Между прочим, коньяк дороже, но мы посчитаем по цене вина. В порядке компенсации…
– Ладно, оставьте, – махнула рукой Наташа.
Официант откупорил бутылку, наполнил бокалы и удалился.
– Ну, за что пьем? – спросила Наташа, подняв свой бокал.
Телегин не ответил. Пить не хотелось…
Ведь они с Наташкой могли бы сидеть здесь просто так… О чем бы они ни думали… Они могли бы здесь сидеть и беззаботно смеяться, и говорить о всякой ерунде, и подначивать друг друга, и даже поругаться, изнывая от нежности и желания, и она бы надувала губы, как тогда у ручья в этой трогательно нелепой шляпке… Они могли бы сидеть утром на сеновале – в пристройке к деревенской избе в телегинской деревне. И пить молоко из больших кружек. Наташка держала бы ее по-детски, обеими руками… Она, в сущности, так и осталась девчонкой.
– Что с тобой? – спросила Наташа изменившимся голосом. Бокал по-прежнему был у нее в руке.
– Ничего, – ответил Телегин, фокусируя взгляд, как будто очнулся от обморока.
Что-то было не так, но он не понимал, что именно. Не склеивается… Ну же!…Официант приносит коньяк, который они не заказывали. Явно дорогой, но – за счет заведения. Откупоривает бутылку… Нет! Не откупоривает! Бутылка уже была откупорена! Он просто вынул пробку, прикрывая горлышко рукой! Или показалось?
– Ну что мне – одной пить? – наигранно капризным голосом проговорила Наташка.
– Нет, – голос Телегина звучал тихо и властно. – Поставь бокал.
Натаха, помедлив секунду, поставила бокал на стол.
– Мы его не заказывали – не будем и пить, – так же тихо и властно закончил Телегин. – Я сейчас.
Закрывшись в туалете, Слава перевел дух. Хоть на пару мгновений расслабиться. Да, он не ошибся – за ними следили, причем именно со стороны кухни. В маленьком зеркальце, зажатом в носовом платке, нарисовались две усатые рожи, которые пялились на него слишком пристально. Как жаль, что они без оружия. Хотя осложнения с местной полицией уж совсем ни к чему. Но как теперь уйти?! Раз их выследили и держат под контролем – уйти не дадут.
Выходя из туалета, Телегин заметил, что усачи уже вышли в зал, подпирают стойку бара. Лица напряжены и взгляды уперлись в Наталью. Наверняка и за ним кто-то приглядывает…
Наташка приканчивала салат, рядом с тарелкой стоял пустой бокал. Сердце у Телегина вдруг разбухло и подкатило к горлу, на ватных ногах он подошел к столику, сел.
– Ты что?! – шепотом заорал он, стараясь справиться со своим лицом. – Ты…
– Не будь идиотом, – мило улыбаясь, проворковала в ответ Натаха. – Я его вылила. Через пару минут мне станет плохо, и… Мы как-нибудь выберемся из этого уютного гнездышка.
Телегин перевел дух.
– Возьми себя в руки! И поешь, – командование парадом перешло к Натахе.
Слава, давясь, налег на салат и бараньи ребрышки, не чувствуя вкуса еды. Интересно, куда могла Наташка вылить свой коньяк? Ни на скатерти, ни на ее одежде не было ни пятнышка.
Бреммер читал газету, сидя в машине. Подошедшего мускулистого парня в спортивной майке он заметил, лишь когда тот уверенно постучал по лобовому стеклу.
– Что вам угодно? – не отрываясь от газеты, спросил Вилли.
– Прокатимся? – гнусавый голос заставил Вилли поднять глаза. Господи, из инкубатора они все, что ли…
– Садитесь, – обреченно произнес Аптекарь.
У выхода никого. Может, не нужно никаких спектаклей – просто выйти, сесть в машину к Вилли и уехать… Телегин чуть приподнялся, выглянул за окно. Дорожная полиция и покореженные автомобили исчезли, движение восстановилось. Он оплачивал счет, когда Наталья встала и направилась к выходу, но, сделав несколько шагов, покачнулась, ухватилась за спинку ближайшего стула. Телегин поспешно сунул деньги официанту и бросился к ней…
– Мне плохо, – громко, хрипло зашептала она. И тяжело осела на подхватившие ее руки.
– С моей женой плохо! Вызовите врача! – взгляд Телегина блуждал по заведению. Забросив руку Натальи себе на шею, двинулся к выходу.
Забегали официанты и прочая обслуга, лица немногочисленных посетителей повернулись в их сторону. Телегин с Натальей были уже у двери, когда к ним со стороны кухни быстрым шагом подошел высокий мужчина, от стойки отделились усачи и двинулись в их сторону.
– Я врач, – произнес мужчина, – пройдите сюда, здесь у швейцара кушетка, дама сможет прилечь. – В левой руке он держал одноразовый шприц, правая сжимала в кармане пиджака пистолет – калибр не меньше 32, определил Телегин по размеру ствола, оттопырившего карман. Один выстрел разносит голову, точно арбуз.
Руки Телегина были заняты – Наталья не торопилась приходить в себя.
– Помогите мне! – закричал Телегин, стараясь привлечь внимание посетителей, но те, поняв, в чем дело, как по команде уткнулись в свои тарелки.
– Сам справишься! Двигай быстрей, может, еще выживет, – усмехнулся вооруженный, подталкивая его в бедро пистолетным стволом.
И в ту же секунду выронил оружие, схватился за простреленное плечо и, не удержавшись на ногах, рухнул, опрокинув один из столов. Телегин и Наталья, мгновенно пришедшая в себя, обернулись – в дверях заведения стоял Бреммер с дымящимся револьвером, наведенным на усачей.