Кровь баронов
Шрифт:
Сказав это, он пришпорил лошадь и ускакал. Едва он скрылся, как разбойники бросились к своему начальнику и стали его расспрашивать.
— Ребята, — сказал он, — нам некогда терять время на объяснения. Вот что я вам скажу: нам обещали 20 червонцев, если мы убьем этого рыцаря. А в кошельке, который он мне дал, по крайней мере, вдвое больше. Кроме того, он обещает нам еще 50 червонцев.
Взрыв удивления и радости прервал оратора.
— Но, — продолжал капитан, — чтобы благородный рыцарь сдержал свое обещание, надо, чтобы он остался жив; а если мы не поспеем в замок Риттмарк во время, чтобы выручить его — прощай наши 50 червонцев.
Эта речь произвела волшебное действие. Ландскнехты поспешно оправили свою одежду; потом, несмотря на тяжесть своего вооружения, пустились бегом, не заботясь о раненых, оставленных позади.
Тем временем Герард Брук (как он себя назвал) погонял шпорами и голосом своего коня, утомленного долгим путем.
Подъезжая к замку Риттмарку, он услыхал два или три выстрела. Он пришпорил лошадь, проскакал наружный двор и въехал на подъемный мост.
Привратник вышел из своей конурки и пошел ему навстречу.
— Мне надо немедля переговорить с бароном, — сказал рыцарь решительным тоном.
Привратник смотрел на него с недоумением и удивлением; Герард стал искать кошелек, но вспомнил, что отдал его капитану ландскнехтов, быстро сдернул перчатку и снял с кольца широкий, массивный золотой перстень.
— Вот, — сказал он дворнику, — побереги этот перстень; когда я возьму его у тебя, ты получишь от меня полную шапку червонцев.
— Господин, — бормотал тот, изумленный такой щедростью.
— Только с тем, — продолжал рыцарь, — что ты тотчас проведешь меня в комнату твоей госпожи.
Привратник замялся.
— Господин, там сам барон, и я боюсь… я очень боюсь…
— Чего? Да говори же, говори!
— Боюсь, не случилось ли с бедной барыней несчастья, — прошептал он.
— А где ее комната?
— Ступайте с этими людьми, куда они бегут, только не говорите, что я…
Герард кинулся во внутренний двор и взбежал по лестнице за толпившимися, испуганными слугами.
Когда он подходил к двери комнаты, барон поспешно выходил из нее. Он бежал смотреть, найдется ли во рву ребенок, которого спасли от его мщения. Мужчины встретились и сильно толкнули друг друга. Оба покачнулись, но более сильный Герард устоял и тотчас бросился в комнату.
С первого взгляда он увидел Эдвигу, лежавшую на полу и окровавленную.
Он упал на колени возле нее и сжал ее в своих объятиях.
— Эдвига! Эдвига! — вскричал он. — О, проклятье! Я пришел слишком поздно, он убил ее!
Оживленная звуком этого милого, дорогого голоса, несчастная баронесса открыла глаза. Луч радости блеснул на минуту на ее бледном лице, уже подернутом сумраком смерти.
— Герард, — заговорила она, — мой Герард… наша дочь…
Выражение ужаса и отчаяния исказило черты баронессы.
— Барон хочет убить ее, — продолжала она раздирающим голосом. — Спаси ее, Герард! Спаси, спаси наше дитя! О берегись, берегись, — прибавила она вдруг.
При крике, при взгляде Эдвиги, рыцарь быстро повернулся. За ним стоял барон и уже замахнулся на него мечом.
С быстротой мысли Герард кинулся на своего врага. Сшибка была так сильна, что оба вместе упали, но Герард вскочил в одно мгновение.
Приставив конец меча к горлу барона, на котором тоже была надета кольчуга, он закричал громовым голосом слугам, бежавшим на помощь барону:
— Назад! Шелохнитесь только — я убью вашего барина.
Они на минуту замешкались.
Вдруг во внутреннем дворе замка послышалось несколько выстрелов; потом раздалось звяканье мечей и копий, ударявших по кирасам и шлемам.
— На помощь, сюда! — кричали женщины на лестнице.
Часть людей, находившихся в комнате баронессы, бросились в ту сторону. Пользуясь минутной рассеянностью рыцаря, барон рванулся и чуть не повалил Герарда. В ту же минуту на него напали семь или восемь слуг, еще оставшиеся в комнате.
Несмотря на свою храбрость и на замечательное искусство владеть своим длинным мечом, Герард, вероятно, не одолел бы своих многочисленных врагов и не устоял бы против ударов барона, если бы к нему вдруг не подоспело значительное подкрепление.
Ландскнехты ворвались в комнату.
Хорошо вооруженные и привычные к схваткам, они скоро сладили со слугами, удивленными этим неожиданным нападением и не знавшими ни числа, ни замыслов своих врагов.
Сопротивлялись еще только барон и один из его наемников; но последний под тяжелым мечом Кернера скоро свалился, как бык от удара мясника.
Риттмарку предстояла та же участь, но Герард удержал руку капитана.
— С бароном я расправлюсь сам, — сказал рыцарь, снова упав на колени перед холодеющим трупом Эдвиги.
— Подлец и трус, хищник чести, — вскричал барон с бешенством. — Ты не смеешь показать своего лица… Ты нападаешь в шлеме и с опущенным забралом на человека с обнаженной головой!
— Подожди! — прервал рыцарь, быстро снимая шлем и отбрасывая его далеко от себя. — Теперь мы равно вооружены!
Увидав лицо своего противника, барон отступил назад с удивлением. Опустив руку, которой он было замахнулся чтобы нанести удар, он посмотрел на рыцаря с нерешительностью человека, который не верит собственным глазам.
— Защищайся! Защищайся же! — крикнул ему рыцарь. — Для тебя я не более, как Герард Брук, которого ты хотел зарезать, и который отдал бы жизнь свою, чтобы спасти эту несчастную, гнусно убитую тобой женщину.
— Так ступай же за ней! — отвечал барон, ударив рыцаря мечом, но тот не оставил удара без ответа.
Исход схватки недолго оставался в сомнении.
Сильный, проворный, необыкновенно ловкий Герард не давал врагу опомниться. Вскоре кровь барона окрасила его кольчугу. Наконец Герард поразил его мечом в правую ключицу, и он упал замертво возле бедной Эдвиги.