Кровь боярина Кучки
Шрифт:
– Что за переполох нынче?
– осведомился Род.
– Князь Гюргий прибыл ночью, - сообщила Овдотьица как о чём-то не главном. Видно было, не это тревожило её.
– Чуть свет прислал позовника [65] . Пригласил боярина с семейством откушать к себе на Боровицкий холм. Вот и сборы до небес.
– Не эти же сборы тебя встревожили? А ведь ты тревожна, - заметил Род.
Глаза Овдотьицы таили внутренний испуг. Она несколько раз открывала рот, как бы себе не веря, прежде
[65] ПОЗОВНИК - курьер с вызовом.
– Варсунофьи нет!
– Где нет твоей Варсунофьи?
– не понял юноша, прожёвывая пирог.
– Нигде нет, - в отчаянии сообщила Овдотьица.
– Вчера должна была старая сменить у Якимушкина одра Лиляну, сенную девку Улитину, и до сих пор не явилась. Вымолвить страх: не ночевала в хоромах. Усадьбу всю обыскали. Ну не иголка ж в стогу! Как в лес ушла, где мы её видели, больше Варсунофью никто не видел. Улитушка пробыла у брата всю ночь. Утром я отпустила её. Да вот оставила болящего, чтобы покормить тебя.
Род не воздал должного сполошному состоянию вводницы.
– Ну куда могла старуха исчезнуть? Ну, может, в лесу дурнота её одолела от прелого осеннего духа? В лесу искали?
– Найдут, - легкомысленно пообещал Род, допивая молоко.
– А сейчас нам самое время лечить больного. Помехи не будет, хоромы почти пусты. А вернутся хозяева - дитё уже здоровёхонько. Зензеверова мазь загустела, я проверял.
Покои боярича были наверху. Мелкие подслеповатые окна выходили на солнечную сторону, слюдяные оконницы не цветные, потому света проникало достаточно. Мальчик под шерстяным покровом лежал смирно, хотя изрядно наревелся, судя по лицу. Он очень походил на Улиту.
– Здравствуй на многие лета, боярич Яким!
– приветствовал его Род.
– Ты кто? Ты кто?
– открыл глаза и заморгал больной.
– Это юноша Родислав. Он вывел из лесу нашу Улиту, - ласково пояснила Овдотьица.
– Тогда здравствуй и ты!
– блеснул глазками Яким, - Здравствуй на многие лета, мой будущий названый брат! Ты мне очень люб.
– От кого тебе ведомо о нашем будущем побратимстве?
– удивился Род.
– Прикинулся спящим и подслушал речи Улиты с Овдотьицей, - признался Яким.
– Люблю полазутничать! [66] Тут мне и хворь не помеха.
[66] ЛАЗУТНИЧАТЬ - подслушивать, подсматривать, шпионить.
– Лазутник дорог на час, а там - не знай нас!
– наставительно заметил опять-таки удивлённый детской откровенностью Род, осматривая тем временем веред на ноге мальчика.
Чирей готов был вот-вот прорваться, да крепкая кожа не давала ему пути. Нога распухла и при малейшем движении причиняла боль, вот пострел и лежал недвижно, хотя для него не двигаться было ой как нелегко.
– Сейчас все сделаем
– Овдотьица, дай чистый лоскут да найди чем перевязать.
Он почти приложил снадобье к больному месту, когда вводница неожиданно бросилась к нему и цепко ухватила за руку.
– Нет, не дам!
– Ты что, объюродела?
– оторопел Род.
– Ты что, белены объелась?
Женщина и не подумала отпускать руку юного травника.
– Убей, а до конца не верю тебе. Вдруг отравишь?
– Мамушка, не перечь!
– взмолился Яким, - Мочи нет терпеть! Я верю ему.
– Нет, нет и нет!
– твердила Овдотьица как помешанная, забыв о недавнем доверии к Роду, не отпуская его руки, вся трясясь.
– Борись со мною, дерись! Мою жизнь возьми, а его не трожь!
Кошка, сидевшая в ногах мальчика, спрыгнула с одра.
– Сварог тебя вразуми!
– растерянно пробормотал Род, опуская руки.
– Мамка, дай пить, - уныло попросил Яким.
Отпустив Рода, Овдотьица потянулась к поставцу за кружкой, расписанной синими птицами. Непризнанный лекарь отложил свою склянку и невольно последовал взглядом за движением женщины. Его насторожил сиреневатый цвет питья.
– Что это?
– спросил он.
– Клюквенный морс, - ответила вводница.
– Дай-ка, - перенял он питье и понюхал.
Взял серебряную лжицу на поставце, зачерпнул несколько капель скорее сиреневого, нежели красного цвета и пригубил.
– Откуда это?
Овдотьица с новым гневом взглянула на вопрошавшего:
– Как откуда? Сама ставила, уходя к тебе. Отдай кружку.
– Не отдам, - сказал Род, - Это не клюквенный морс. Это зелье еллевора, ну попросту, чемерицы, морозника. Чуть-чуть примешь, исцелит от чёрной кручины, а употребишь как напиток - быстрая смерть. Вола вдоволь напои - падёт мёртвый.
– Ты лжёшь, язычник!
– простонала Овдотьица.
Род, побелев, направился с кружкой к сундуку, куда переместилась кошка. Та сперва отскочила, потом принюхалась, подошла к кружке, стала пить.
– Жаль истинного кота, - грустно молвил Род.
– Мачеха редко бывает у меня и принимает его за кошку, - сквозь слезы усмехнулся больной.
– А он - кот Баюн. Так и подкрадывался к мачехину питью, да я его грозным голосом отгонял.
Зелье еллевора напоминает запахом валериану, кошачий ладан, - объяснил Род.
Баюн резко оторвался от питья, обвёл пространство осоловелым взглядом, упал с сундука, задёргался на полу и застыл в оскале.
– Ой!
– вскрикнул мальчик и заплакал.
– Кот умер за тебя, - сурово произнёс Род.
Овдотьица, с заломленными руками наблюдавшая эту неожиданную картину, осведомилась:
– Ежели Амелфа принесла взвар, где моё питье?
– Она открыла оконницу, - всхлипывал Яким, - и вылила твоё питье. Сказала, принесла свежего. А я из её рук отказался пить. А она торопилась в гости. Велела самому взять, когда пожелаю. А я не мог дотянуться, веред сильно болел.