Кровь и Клятва
Шрифт:
— Мама любила моего отца, — говорю я холодно. — А он любил её. И любит до сих пор. Но ты, мерзкий и жалкий человек, забрал её у нас. Она погибла по твоей вине. Много, кто погиб и гибнет прямо сейчас, по твоей вине.
— Великие цели требуют жертв, глупая девчонка! Бог требует жертв! Он жаждет избавить мир от таких, как ты!
— Если ваш бог такой, как ты говоришь, то я жажду избавить мир от таких, как он.
Я сосредотачиваюсь на тепле осеннего солнца на коже, собираю его в свои ладони и, когда его там собирается достаточно много, вижу, как глаза епископа расширяются от страха. А в следующий миг что-то бьёт мне в грудь, и я ударяюсь оземь.
По улице прокатывается злорадный смех епископа:
— Думаешь, я не позаботился о своей защите? Думаешь, ставил опыты с грязной кровью эльфов на своих людях зря? Не-е-ет, глупая девчонка! У меня тоже есть сила! Я над нею не властен, как вы. Пока. Но магия срабатывает, когда мне грозит опасность. Ты не сможешь меня убить! Меня бережёт сам Бог!
В следующий миг в одеждах епископа сверкает нож, он ревёт как бык и бросается на меня. Я отбрасываю себя с его пути воздухом вбок. Подскакиваю на ноги за его спиной. Бросаю в него мощную волну воздуха, но она тут же возвращается ко мне. Отрывает мои ноги от мостовой и бросает спиной в угол каменного ограждения у дома, выбивая дух.
Я заваливаюсь на землю и реву от боли — плечо горит от дикой боли. Рука бездвижно повисает вдоль тела.
Епископ снова зло хохочет.
Надвигается на меня грузной тушей в золотом.
— Бедная мерзкая полукровка. Немощная. И беспомощная против самого Бога.
Я сжимаю зубы и заставляю себя подняться на ноги. Едва дышу из-за нестерпимой боли. Но стою твёрдо и смело. Больше я не притворяюсь бесстрашной. Я действительно не боюсь этого мерзкого человека. Мне его жаль. Он погряз в своём безумии приблизиться к тому, что мне дано от рождения, без возможности вновь обрести рассудок. Он напрочь лишился человечности. Но её обрела я. Повзрослев и поняв, что далеко не все в этом мире заслуживают жизни. Епископ её не заслуживает.
Мне остаётся только одно — подпустить его к себе опрометчиво близко, как однажды подпустил меня к себе Тайлос.
Толстые пальцы обхватывают мою шею, толкают о стену, вызывая новую боль в плече, глаза горят безумием и жестокостью, губы растягивает хищный оскал. Кончик ножа упирается в грудь. Там, где сердце.
— Твоим дружкам не удастся убить всех, — шипит епископ мне в лицо. — Перед смертью ты узнаешь, что я возражу церковь. Она станет ещё могущественнее. Ещё сильнее! Потому что моими помыслами правит сам Бог. Обещаю тебе, жалкая полукровка, однажды я очищу мир от таких, как ты.
— Прямо в сердце, верно? — хрипло усмехаюсь я, лезвие моего кинжала находится в том же положении, что и его на моей груди. Его рукоять липкая от моей собственной крови, я чувствую, как моя сила увеличивается с каждой потерянной каплей. — Не ошибиться.
Епископ озадаченно опускает взгляд вниз:
— Ах, ты ж…
Договорить он не успевает — я толкаю руку вперёд, и вкладываю в удар всю свою силу. Заставляю лезвие загореться. И увеличиваю мощь огня до раскалённого состояния. Превращаю его в лаву, чтобы она растеклась у него внутри, спалив все внутренности.
Епископ захлёбывается собственной кровью, не в силах сделать вдох. Я коленом отпихиваю его от себя. Он делает ровно два шага назад, растерянно смотрит мне в лицо и наконец с шумом заваливается спиной на камни мостовой. Его грузное тело горит изнутри. Горит до тех пор, пока от него не остаются обугленные останки.
Я резко выдыхаю. Грудь пронзает острая боль. Из неё торчит нож епископа…
Впрочем, я знала, что такой вариант возможен. И я всё ещё жива.
Я выдёргиваю нож, зажимаю рану здоровой рукой и, шаркая ногами, отправляюсь искать Тайлоса. Я знаю — он мне поможет. Лишь бы был жив. Лишь бы я протянула ещё чуть-чуть.
Мне кажется, что проходят годы, когда я добираюсь до начала улицы. Голова кружится от бессилия, я часто спотыкаюсь о собственные ноги, но продолжаю упрямо идти вперёд. Сейчас, когда я теряю кровь, сила магии напротив увеличивается. Поэтому мне удаётся поддерживать себя воздухом.
Я иду на звуки сражения, которое, очевидно, ещё продолжается. Добираюсь до замковой стены. Переступаю через бездвижные тела. Столько смерти вокруг… Столько жертв… И всё из-за человека, возомнившего себя рукой Бога. Бога, которого, может быть, и не существует вовсе.
Впрочем, я не возьмусь это утверждать.
Я поднимаю глаза к небу и вижу, как дракон вновь планирует вниз, к королевской площади. Снова слышу гул раскалённого огня и крики людей. Они оглушает. И заставляют сердце сжаться от страха. Кто ещё, кроме врага, сгорит заживо, попав под удар?
Я наконец добираюсь до разрушенных ворот. Переступаю через обломки камней. И ищу глазами в мешанине тел фигуру Тайлоса. Всполохи магии и звон стали переплелись в причудливом танце сражения эльфов и людей. Я вижу принца. Вижу Витанью. Как и Сиариина с братьями. Все они сражаются, используя доступное им оружие.
И я вижу Тайлоса.
Он использует меч так же ловко, как магию. Его лицо сосредоточено, движения быстрые и чёткие. И это несмотря на ранение, полученное от огненного шара.
Я не зову его, никаким образом не даю знать о себе, но Тай словно чувствует меня. Или хорошо знает. Возможно, он видел, как я отправилась вслед за епископом, и ждал моего возвращения, иногда поглядывая в сторону ворот.
Наши глаза встречаются, я заставляю себя улыбнуться, а взгляд Тайлоса наполняет ужас. Очевидно, вид у меня не самый лучший.
И Тай напрочь отвлекается от схватки с Магом Крови.
Тот не медлит этим воспользоваться, заносит над головой меч…
Нет! Не позволю!
Я падаю на колени, перестав поддерживать себя магией, и направляю её всю в силу своего удара — посылаю мощнейшую круговую волну воздуха, центром которой становится любимый мужчина. Я выкладываюсь до последней капли магии. И волна сметает всех на своём пути. И людей, и эльфов. Они все подлетают невысоко и тут же опрокидываются оземь, как плоды фруктов с потревоженного деревца. Но меня волна не задевает. На губах появляется металлический привкус крови. В глазах темнеет.