Кровь и Пламя
Шрифт:
Впрочем, не совсем пустой — внутри имелась каменная лежанка, сложенный из камней невысокий стол и несколько хорошо обтесанных камней в качестве стульев. На лежанке имелось одеяло и несколько шкур.
— Это и есть твой дом? — оценив представшую взору картину, осведомился я.
— Да! Хороший дом! Кровать есть, стол есть! И шкаф есть!
Точно, за лежанкой спрятался сложенный из каменных плит шкаф с тремя полками наполненными всякой всячиной. Какие-то камешки, глиняная посуда, наконечники для стрел и еще много-много чего.
— А стены? Крыша?
— Нету! — развел руками коротышка — Я еще не женат! Дом строить некому.
— Весело вы живете — признал я — Точно… дома-то у вас жены строят.
— Снимать обувь! — потребовал гном.
— Это еще зачем?! У тебя дома нет!
— Это дом! Хороший дом! Если обувь не снимать — хотя бы вытирать! Вот половичок!
Тщательно вытерев ноги о действительно обнаружившийся у едва намеченного входа половичок, мы вошли «внутрь». Строго тут у них… нет ни малейшего уединения для холостых гномов перешагнувших подростковый возраст. Четкое разделение по статусам. Хочешь собственный дом — женись. А если не думаешь о продолжении рода, то и дом тебе не нужен, хватит каменной лежанки и пары звериных шкур. Суровая правда жизни…
Тикса хлопотал как радушный хозяин, ничуть не смущаясь отсутствием стен и прочих непременных атрибутов жилища. Нас усадили на стулья, на столе появилось несколько мисок и три кружки. Сноровисто орудуя ножом, гном быстро нарезал ломоть вяленого мяса, добавил пару лепешек и разлил по кружкам гномью брагу. Можно приступать к скромной трапезе. Чем мы и занялись, не забывая о разговоре. Вернее, я больше слушал отца Флатиса, сегодня оказавшегося неожиданно разговорчивым.
Неспешно пережевав волоконце мяса, священник продолжил ненадолго прерванный разговор:
— Все изменилось. Обросший щупальцами ледяной мертвец всеми силами защищает людей от нежити и шурдов. А светлые священники осознанно примыкают к приспешникам тьмы, начиная творить страшное зло. Скажи мне кто подобное лет двадцать назад, я бы приказал казнить его за столь еретические безумные слова. Теперь же эти слова слетают с моих собственных губ. Воистину, мы живем в ужасные времена, Корис.
— Не буду спорить — пожал я плечами, в свою очередь, подхватывая кусочек мяса и отправляя его в рот.
— Здесь не с чем спорить. И не о чем говорить. Я стал стар и брюзглив, совсем как те деревенские старики, над которыми мы любили подсмеиваться втихую и беззлобно, когда были детьми…
— Не думаю, что деревенские старики успели уничтожить столько нежити и прочей тьмы за свою жизнь — заметил я — Мечом, огнем и верой.
— Мечом, огнем и верой — повторил отец Флатис — Девиз ордена Искореняющих Ересь. Не знал, что ты его знаешь.
— Просто всплыло в памяти — признался я — Словно выползло из какого-то темного закоулка души.
— Это хорошо, что ты вспомнил про свою душу. Именно о ней я и хотел с тобой побеседовать, Корис. О твоей бессмертной душе. На самом деле бессмертной, это не просто красивые слова взятые из сочинения богослова. В отличие от тела, от бренной оболочки, душа существует вечно. И для тебя, Корис, это означает долгие годы наполненные мучениями.
— Вот тут я несколько недопонял, отче — удивленно произнес я — Пророчите мне попадание в ад?
— Хуже! Гораздо хуже! — буркнул старик — Тебе нет ходу ни в ад, ни в рай! Ведь ты уже умирал, верно?
— Было дело — кивнул я, начиная понимать куда клонит старый священник.
— И тебя вернули. Потому как нет места твоей душе ТАМ. Я могу поверить, что душа вернулась из ада или рая. Так уже случалось. Тот же Риз Мертвящий скорбный тому пример — при помощи темной магии некромантии можно вырвать оттуда душу и при помощи мерзких ритуалов вселить в тело другого человека. Так было и с тобой, когда душа незнакомца была помещена в тело юного барона Кориса Ван Исера. Тем незнакомцем был ты,… и раз уж после смерти твою душу не приняли, то возникает лишь один вопрос — откуда же ты взялся? Душа твоя пришла не из ада, не из рая,… но откуда?
— Я не знаю. Либо знаю, но не помню. Память моя еще не вернулась, она словно бы повреждена и я никак не могу воскресить свои истинные воспоминания.
— Вот! — мне в лицо уткнулся сухой палец священника — Верные слова! Твоя память повреждена, Корис! Она словно бы выжжена, словно бы стерта, но еще не до конца, ведь изредка ты вспоминаешь и говоришь странные и никем ранее не слышанные слова. Например, словечко «сталагмит», коим ты нарек эти светящиеся каменные сосульки — священник кивнул на величественные каменные колонны покрытые светящимся мхом.
— Вуоллон — тихонько пробубнил Тикса, видимо, называя созданные природой колонны на гномьем языке.
— Прошли долгие месяцы, после твоего появления здесь. Ты был ранен, затем выздоровел, снова получил ранение, умер, воскрес, превратился в ледяную нежить, избавился от своего страшного недуга, но ты так ничего и не вспомнил… — помолчав, священник спросил — Что ты знаешь о том, куда душа отправляется после смерти тела?
— В раю прекрасные гурии и цветущие сады — пожал я плечами — В аду огонь и котлы с кипящей смолой, где варятся грешники.
— Это лишь сказка для мирян! — отмахнулся отец Флатис — Но в ней есть изрядная доля правды. В аду — страдания и ужас. В раю — бесконечная радость. А на самом деле это все едино!
— Рай и ад едины? Святой отец, а вы случаем с гномьей брагой лишку не хватили? — изумился я.
— Слушай! Я пытаюсь донести до тебя свои мысли о твоей бессмертной душе! И не учи меня пить! Уж хмельного я побольше твоего выпил в своей жизни!
— Слушаю — примиряющее произнес я — Прошу прощения.
— Для мирян сия истина немыслима — что рай и ад едины, что это одно и тоже место. Но Церковь знает. Или верит в это… Представь себе вот такой большой круг — обмакнув палец в брагу, отец Флатис вывел на столешнице большой круг. Теперь представь, что внешняя, самая большая и самая удаленная от ярко сияющего центра часть это ад. Именно туда попадают грешники. Эта часть самая темная, но если верить словам побывавших в аду и вернувшихся, там воистину адское пекло. Вечная тьма и вечный обжигающий жар, пронизывающий тебя до самого нутра, опаляющий и одновременно очищающий твою душу. Средняя часть куда более светлая, но все столь же жаркая. У самой середки ослепляющий яркий свет не обжигающий, а согревающий душу и наполняющий ее великим ликованием и счастьем. Это и есть рай. А сама середка… это путь назад, путь вниз, в мир живых. Именно оттуда приходят новые и полностью очищенные души. И рождаются заново невинными младенцами, вновь начиная свой жизненный путь. Наши предки были куда более сведущи в этих делах. И они называли круг Великим Круговоротом, ибо все души умерших людей постоянно движутся по все сужающейся спирали, ведущей к центру, ведущей к выходу. Конец путь знаменует очищение и новое рождение. Такова истина, Корис, такова правда о рае и аде.