Кровь и туман

nastiel

– Я не буду отвечать на этот вопрос, – спокойно произношу я. – Лучше скажите, как нам остановить гнори и перитонов?

– Никак, – Эдзе качает головой.

– Неужели, нет способа убить их?

– Почему? Конечно, есть. Только тебе стоит определиться: ты хочешь остановить их или уничтожить? Есть разница, дорогуша.

За помощью я обращаюсь сначала к Бену, глядя на него несколько долгих секунд, затем к Лизе. Вторая реагирует быстрее:

– Насколько они вообще опасны? – спрашивает она. – В смысле,

на фоне всего происходящего. Ведь ещё и война с оборотнями в самом разгаре!

– Гнори и перитоны не будут принимать ничью сторону в этом противостоянии – это я вам с уверенностью заявляю. Им есть дело только до себе подобных и до своих желудков.

– Мило, – Лиза кивает головой. – Тогда предлагаю уничтожить их.

– Я согласен, – подаёт голос Бен. – В конце концов, они-то не собираются нас жалеть.

– Убить перитона легко, – сообщает Эдзе. – Достаточно ранить его в оба сердца.

– Оба?

– Да, их у них два. Если визуально разделить их грудь на три части, то между первой и второй и между второй и третьей и будут находиться сердца.

– Ясно, – протягиваю я. Бен рядом со мной достаёт телефон и что-то быстро печатает. – А что с гнори?

– Те уязвимы лишь во время кормёжки. В любое другое время вы можете выпустить в них хоть всю обойму – пули превратятся в прах, едва только коснутся их кожи.

– А что насчёт этого? – Лиза раскрывает кулак, растопыривая пальцы. На их концах красуются когти.

– Я бы не советовал, – Эдзе совсем не восхищён силой Лизы. – Потому что эффект одинаковый и для ножей, и для пуль, и для когтей.

Эдзе говорит о гнори, и что-то меняется в тоне его голоса. Мне кажется, это не первая его с ними встреча. То, как он рассказывает о них, говорит о более близком контакте, чем можно подумать.

– Когда-то ранее вы уже имели с ними дело? – спрашиваю я осторожно.

Но Эдзе, вопреки моим ожиданиям, не воспринимает слова в штыки.

– Да, – спокойно подтверждает он. – До твоей мамы, до Огненных земель, до Христофа – задолго до всего этого я жил в мире, который целый месяц умирал на моих глазах после пришествия перитонов и гнори.

Мне бы пожалеть Эдзе, потому что эта история скрывает в себе явно больше душещипательных подробностей, возможно, изменивших его навсегда и сделавших его тем, кто он есть, но в моей голове не перестают звучать конкретная часть сказанных Эдзе слова.

– Не совсем поняла, – говорю я. – Что значит “до моей мамы”?

Глаза Эдзе округляются. Понимая, что именно он сказал, тот быстро щёлкает пальцами, подзывая официантку.

– Мне пора, – бросает Эдзе.

Достаёт из кармана плаща деньги, причём по количеству и номиналу явно больше, чем нужно. Выходит из-за стола и бегом пускается на выход.

Я – за ним.

– Эдзе, стойте! Что значит “до моей мамы”?

На улице я оказываюсь

на мгновение позже ведьмака, но и этого хватает, чтобы Эдзе и след простыл. А мой вопрос так и повисает на пустынной парковке быстро гаснущим эхом.

***

По возвращению в штаб, мы расходимся по комнатам. Время – почти четыре часа утра. Парни спят, поэтому я заранее раздеваюсь до нижнего белья ещё в коридоре, а когда прохожу в комнату, не включаю свет и передвигаюсь лишь благодаря тусклому лунному свету, льющемуся из не зашторенного окна.

Моё место – матрас рядом со спальным мешком Артура. Я внезапно понимаю, как сильно устала, и всё, на что меня хватает – это рухнуть в подушку лицом. Мне хватит и секунды, чтобы задремать, но я слышу, как кто-то рядом начинает ворочаться, и готовлюсь к вопросам.

– Где ты была? – шёпотом спрашивает Артур.

– Как обычно, искала информацию, – отвечаю я. – Я что-то пропустила?

– Не совсем. – Когда я переворачиваюсь на спину, вижу, что Артур смотрит на меня. В лунном свете его глаза блестят серебром. – Принято решение насчёт Кирилла.

– И?

– Завтра его казнят.

Новость ожидаема, и всё же когда Артур произносит это, я чувствую боль в животе, как от прямого удара.

– Как это произойдёт? – спрашиваю, справившись с эмоциями.

– Как обычно – смертельная инъекция.

По крайней мере, это гуманно. И гораздо лучше, чем картины, которые лезли мне в голову, вроде повешения или сжигания заживо.

– Ты в порядке?

Спальный мешок шелестит, когда Артур достаёт наружу свою руку и, протягивая её в сторону, кладёт ладонь на одну из моих, которые я сложила на животе.

“Порядка больше не существует”, – думаю я.

– Ты знаешь, что может связывать маму и Миллуони?

– Миллуони? Того ведьмака, с которым ты заключила сделку, чтобы спасти Нину?

– Ага.

– Понятия не имею.

– Вот и я тоже. Но сегодня он случайно прокололся, дав мне понять, что там что-то есть.

– Интересно, – Артур хмыкает. – Спросим у неё?

– Думаю, если бы это было что-то важное, она бы нам рассказала. Она или… отец.

– А что, если он не знает?

– Чёрт, – протягиваю я, хмыкая. – Об этом я не подумала.

Артур слегка дёргает пальцами, словно набивая какую-то мелодию, а затем убирает руку обратно в спальник.

– Завтра будет трудный день, – говорит Артур. – Хочу, чтобы ты знала, что если тебе понадобится поддержка, необязательно идти к дяде Вале. У тебя есть я.

Упоминание Валентина заставляет меня занервничать. Откуда Артур узнал об этом, если я никому не говорила? Неужели, сам Валентин рассказал? Но как же тайна встречи пациента и врача? Или же, скрыв под покрывалом дружеской беседы всё, о чём мы говорили, он решил, что это и не секрет вовсе?