Кровь и туман
Шрифт:
– Насколько близки они были? – Ваня продолжает задавать вопросы.
Похоже, никого кроме меня не шокирует очередная смена локации.
– Кирилл всегда был открытой для всех книгой. Сначала, когда мы только встретились, он, не переставая, говорил о Славе. – Филира бросает на меня быстрый взгляд. – О том, как они дружили, обо всех этих маленьких вещах, вроде ночных прогулок по стройкам или палаток из выкинутого кем-то картона…
Я улыбаюсь. Приятные воспоминания из безмятежного детства теплом разливаются в груди. А затем в голове вспышкой рождается одна из очевиднейших
– Я знаю, где искать Севера! – восклицаю я.
В ту же секунду, как замолкаю, на горизонте появляется недостроенный дом. Конечно. Ведь Север никогда не скрывал того факта, что хотел бы иметь такую же историю с Кириллом, какая связывала нас. Север завидовал. Именно это чувство загнало его на стройку – на ту, на которую он мог представить в своём воображении, ни разу там не бывая.
Так мы находим последнюю деталь в нашей мозаике.
Девочки бросаются к кривой постройке из дерева и бетона. Двухэтажная развалина с дырами в стенах и потолке кажется самым небезопасным местом в мире. Север на втором этаже, куда добираться приходится по ржавой пожарной лестнице. Страх высоты, который, казалось бы, успел пропасть, врывается в мой разум с криком: “А ты думала, от меня так легко избавиться?”
Из-за этого, когда лезу я, лестница ходит ходуном.
Север стоит на коленях посреди полуразрушенного помещения. Филира зовёт его по имени, но он не слышит.
– Север? – девочки подбегают, тормошат его. Переглядываются испуганно, когда ничего не выходит. – Север!
– Что с ним? – шёпотом спрашиваю я.
Ни у Вани, и ни у Власа конкретно. У любого, кто ответит.
Им становится Ваня:
– Ничего сверхъестественного или магического, – Ваня так уверен, что я даже отвожу взгляд от Севера и гляжу на него. – А что? Вспомни себя в свои худшие дни. Сверлишь взглядом стену или потолок. Дай Бог, если сходишь в душ хотя бы два раза в неделю. Ничего не слышишь. Говорить тоже лень.
– Депрессия, – подвожу я к выводу, пока Ваня не пустился в очередной ликбез.
У девочек ничего не выходит. Им нужна помощь, но не думаю, что моя будет уместной. Поэтому подхожу и шепчу Филире на ухо то, что, мне кажется, Северу больше всего на свете хотелось бы сейчас услышать.
– Он тоже тебя любил, – ласково произносит Филира, опускаясь перед оборотнем на колени. Она берёт его лицо в свои ладони и поднимает, чтобы взглянуть ему в глаза. – Это была иная любовь, но от этого она не была менее сильной. Каждый раз, когда Кирилл позволял себе загрустить, ты был тем, кто напоминал ему, как хороша эта жизнь, поэтому сейчас позволь ему сделать то же. Вспомни его лицо. Его улыбку. Глаза. Смех. Вспомни, как он звал тебя по имени, растягивая “р” будто мурлычущий котёнок. Пусть это станет твоим спасением. Ты нужен нам, Север. – Филира плачет. – Возвращайся.
Север фокусирует взгляд на Филире. Наконец начинает моргать, чего не делал всё время, пока она говорила. Сначала единожды, медленно. Потом быстро. Приходит в себя. Фыркает. Принимает помощь Филиры, когда она протягивает ему свою ладонь, чтобы он опёрся на неё.
– Вы целы, – констатирует Север. Гло и Филиру обнимает, мне, Власу и Ване дарит
– Да, – кивает Ваня. – И видели королеву.
– Она сказала, ты знаешь, где Вета, – подключаюсь я. – И позволила нам забрать её.
Север кусает губу.
– Слишком легко, – задумчиво произносит он. – Однако да, я и правда знаю, где находится этот город.
– Город? – переспрашивает Ваня. – Вета же заложница, разве нет?
– Если ты ещё не понял, в Волшебных землях даже обычные вещи не так буквальны, – вздыхает Север. – Поэтому готовьтесь. То, что вы увидите, вам точно не понравится.
– Я однажды дежурил на этаже КПЗ, – Ваня скрещивает руки на груди. – Не думаю, что увижу что-то похуже тюрьмы.
– О, поверь мне, ты будешь мечтать, чтобы это была именно она.
***
Север знает, куда нас ведёт. Ему не требуются передышки или паузы, чтобы подумать и перепроверить себя на правильность маршрута. Так, по прошествии, по ощущениям, едва ли больше получаса с того момента, как мы оставили стройку, на горизонте наконец начинает маячить пункт назначения.
Город, сошедший со страниц лучших ужастиков Стивена Кинга.
В этой части Волшебных земель всё не так волшебно. Солнце не светит. Небо фиолетово-синее, но не так, чтобы дух от красоты захватывало, а скорее чтобы в ужасе лезть под одеяло и ждать прихода нового дня. Земля промёрзлая, противно хрустящая. Пахнет плесенью.
Когда степь заканчивается, мы ступаем на оборванную автомобильную дорогу. Ни одной машины нет, лишь куски покорёженного металла со всех сторон. Идём дальше. Появляются дома. Мелкие коробки, созданные по типовой застройке. Пустые окна, распахнутые настежь двери.
Музыка ветра, бренчащая своими колокольчиками, играет нечто наподобие похоронного марша.
– Кто это? – спрашиваю я.
Мимо нас шныряют незнакомцы в капюшонах. Их головы опущены так низко, что я не вижу даже подбородков.
– Уже не кто, а что, – отвечает Север. – Бездушники . Всё, что остаётся от фейри и фей, когда их насильно лишают магии.
Один из бездушников проходит настолько близко, что я случайно задеваю его плечом. Оборачиваюсь, чтобы извиниться, но он (или она?) не обращает на меня абсолютно никакого внимания. Как шёл себе, так и идёт. Даже головой не дёрнул.
– Они такие… – начинаю я, на слова нужного подобрать не могу.
– Мёртвые, – на помощь приходит Ваня. – Живые зомби.
– Чтобы не тратить свою магию и магию приближённых, королева использует магию своих заложников, – говорит Влас. Ветра здесь нет, но он вжимает голову в плечи, будто промёрз. – Этот город – её энергетический сосуд.
– Боже. Вета тоже бездушник?
– Нет, – Север качает головой. Вздыхает. – Не знаю. Надеюсь, что нет.
Хочется поскорее найти Вету и уйти оттуда, но в этот раз наше желание словно наоборот замедляет время. Разделяться мы не рискуем, однажды облажавшись именно на этом пункте, поэтому бродим по городу организованной толпой.
– Что произошло между тобой и Власом? – спрашивает Ваня.
Перед этим он берёт меня за руку и уводит чуть в сторону.
– Он знает, – отвечаю я. – Всё знает.