Кровь и туман
Шрифт:
Мои ладони саднит. Я умудрилась всадить несколько заноз в пальцы.
– Вот чёрт, – ругаюсь вслух.
– Что такое? – уточняет Влас.
– Ничего, просто небольшая заноза, – я растираю ладони. – Ерунда. – Фаланга на указательном пальце припухла. Интересно, клятва сама справится с тем, чтобы вытащить щепку у меня из-под кожи? – Что-то мне подсказывает, что нам предстоит найти всех членов нашей горе-команды именно таким способом. Один есть – осталось ещё трое.
Смотрю на Гло. Она облизывает пересохшие губы, стирает пыль с лица. Отстраняется от Власа, но пока, видимо, не уверена, что
Я знаю, что это значит. Точнее, только это я и знаю из языка жестов.
– Она говорит “спасибо”, – поясняю я Власу.
Но он не выглядит озадаченным. Наверняка и без меня это прекрасно знает.
Одолеваемая неловкостью, я в очередной раз оглядываюсь. Нужно идти дальше, но куда? Помещение церкви не содержит дверей. Единственный выход отсюда – тот, откуда появилась я, но там может быть водный поток. Больше ничего… Ничего, кроме дыры в стене, которую мы проделали.
– Кажется, нам нужно обратно, – произношу я то, чего от меня явно не ожидают услышать.
– Обратно? – переспрашивает Влас.
Косится на Гло. Он знает, она не сможет.
– Ага, – киваю на дыру в стене. – Туда. Выход там.
– Уверена?
– Нет. Но попробовать стоит.
Уговорить Гло вернуться за стену оказывается невероятно сложным делом. Она глухонемая, а я, как и всё-таки Влас, оказываемся полными профанами, когда дело касается языка жестов. Приходится показать Гло на собственном примере, что это – необходимая мера.
Лезу первая. Хорошо, что у меня нет клаустрофобии. Места за стеной не больше площади кладовки у нас в квартире, и как только я думаю об этом, ступая обеими ногами на покрытый пылью и кусками штукатурки и камня пол, появляется свет, которого раньше не было. Я запрокидываю голову и вижу лампочку. Свет мерцает. Я протягиваю руку, достаю до лампочки и легко стучу ногтем по стеклу.
– Слав, поможешь?
Влас передаёт мне дрожащую Гло. Мне неловко от того, что из-за меня ей снова приходится испытывать страх, поэтому я держу её даже тогда, когда она встаёт рядом и больше в этом не нуждается.
Последним лезет Влас. Я удивляюсь, что мы вообще помещаемся здесь, и нам даже нет необходимости забираться друг другу на плечи. В какой-то момент кажется, что место за стеной увеличилось в размерах.
– Что теперь? – спрашивает Влас.
Они с Гло глядят на меня, а у меня нет ответов – только предположения. Молча, я хватаюсь за висящую металлическую цепочку, служащую переключателем света лампочки, и дёргаю вниз.
Свет выключается.
Причём везде. Даже тот, что должен был поступать сквозь дыру в стене – и его нет. Мы в абсолютной темноте, такой, что я не вижу ни свои ноги, хоть и опускаю голову, ни Гло, ни Власа. Не удивлюсь, если я включу сейчас свет, а они пропадут.
Всё же рискую. Снова дёргаю за цепочку, снова раздаётся короткий щелчок. Гло и Влас на месте; я выдыхаю. А вот всё остальное меняется. Мы больше не в стене, а на открытом воздухе. Я опускаю руку, ведь больше нечего переключать – теперь над нашими головами светит солнце.
– Кто-нибудь знает, где мы? – спрашиваю я, вертясь на месте.
Вокруг
– Я знаю, – подаёт голос Влас. – И Гло тоже.
Гляжу на сирену. Её глаза широко распахнуты, на губах играет странная улыбка, а рука, лежащая на груди, легко дрожит.
– Имитация Проклятых земель, – объясняет Влас. – Это родина сирен и нимф, поэтому, полагаю, именно здесь мы и найдём Филиру.
– Отлично. Интересно, сколько идти придётся?
– В Волшебных землях время имеет другой ход, – говорит Влас. Вся его манера, тон голоса и то, как он выпячивает челюсть, говорят: “Предательница!”. – Самого понятия времени здесь не существует в принципе. Иллюзии здесь создаются внутри разума и за его пределами, и всё происходящее может тянуться одновременно и лишь мгновение, и целые десятки лет.
Страшновато. И странновато, конечно, но больше это наводит именно ужас.
Идём недолго, на моё счастье. Филиру находим у ручья. Абсолютно голая, она сидит на его берегу и вплетает в волосы влажные водоросли причудливых цветов. Завидев нас, подскакивает на ноги, радостно хлопает в ладоши. Не переставая трещит о том, что невероятно соскучилась по дому, и о том, как её душа сейчас отдыхает.
Влас отдаёт Филире свой плащ, а ещё напоминает о настоящей географии нашего местоположения. И Филира всё понимает, хотя и выглядит теперь не такой безмятежной.
Ещё одна с нами. Куда идти дальше? Проходом в следующую локацию, где скрыт наш товарищ, может быть что угодно…
– Что-нибудь странное видите? – спрашиваю я.
– Всё, – отвечает Влас.
– Нет. Что-то особенно странное. Ты поймёшь, о чём я, если увидишь.
– Как это, например? – спрашивает Филира.
Она указывает вперёд. Я не успеваю посмотреть на что, потому что едва не падаю от толчка. Земля под ногами слоится и крошится.
– Землетрясение? – я отпрыгивая в сторону на островок земли, оставшийся целым.
– Лучше бы это было землетрясение, – сообщает Влас.
На горизонте маячит огромное облако пыли. Это явно не стихия; кто-то находится внутри поднявшихся осадков. До нас доносится громкий вой и звонкий стук лап, копыт или чего бы то ни было.
– Бежим? – предлагаю я.
Влас кивает. Мы разворачиваемся, но вместо того, чтобы бежать по возвышенностям, врезаемся в стену, которой здесь раньше не было. Резкая боль разрывает лицо. Переносица горит, я боюсь коснуться носа даже пальцем. Вкус солёной крови на губах вызывает тошноту.
– Чёрт, – ругается Влас.
Я оборачиваюсь. Мы уже не в имитации Проклятых земель, но лучше бы продолжали быть там, потому что место, где мы теперь, мне слишком хорошо знакомо.
Штаб.
– Слав, у тебя нос разбит, – сообщает Филира.
Никто больше не оказался достаточно неуклюжим, чтобы влететь в стену лицом.
– Классика, – хмыкая, сообщаю я. – Все шишки – мои.
Боль отступает, но делает это слишком медленно, словно скомкавшийся песок в песочных часах. Влас смотрит на меня обеспокоенно, но ничего не говорит и помощи не предлагает. Я вытираю кровь натянутым на ладонь рукавом куртки.